Шрифт:
небылицами, ну какая к чёрту чупакабра? Я до сих пор ещё не отошёл от истории девочки-
кактуса, которую ты мне недавно пересказывала…
–
Но это правда!
–
Да, конечно, правда. Девочка, у которой кожа стала покрываться шипами – это,
безусловно, правда.
–
Но там были фотографии!
–
Даша…
–
И зачем им, объясни мне, писать неправду?
–
Даша, девочек-кактусов не существует. Не спорю, это была очень трогательная
история – наверное, подобная девочка очень бы страдала, но это не более, чем выдумка. А
раз читатели на это ведутся, таких выдумок будет становиться всё больше. Ну тебе сколько
лет? Разве не ясно, что всё это делается исключительно ради выгоды, ради роста тиражей?
–
Не знаю. Я всё равно не понимаю, зачем им врать, газета с такой длительной историей.
К тому же они пишут очень много полезных вещей, советы по домашнему хозяйству,
например, и о здоровье…
– Ну и слава богу.
Когда они распрощались, Борис стал готовиться ко сну. Передвигался медленно и
осторожно из-за по-прежнему нывшей ноги. «Он думает, легко перескакивал с мысли на
мысль. Вспоминает уже не в первый раз Габи: её лицо, оголённые руки, соски,
поприветствовавшие его утром. Мысленно спрашивает себя, увидятся ли они ещё и к чему
может привести это знакомство? Переключается на размышления о газете «МК» и её
читателях. Думает примерно следующее. Внушительное число людей, проживающих в
России, голосует рублём за правду, которую они хотят знать, и эта правда оказывается
совершенно мифологического толка. Проблема, на взгляд Бориса, не в том, явь или выдумка
девочка с шипами на коже – главное, что люди хотят и могут в это верить, и они готовы
принимать за истину всё новые и новые мифы. Каковы действительные причины этого?
Борис пробует на вкус варианты. Иррациональность мышления россиян? Банальная
глупость, праздность, нежелание думать? Попытка убежать от бытовых и социальных
проблем в мир сверхъестественного? Любая из этих причин может сойти за настоящую,
думает он, и какую выбрать в конечном итоге не так важно. Народ не хочет задумываться о
реальных государственных проблемах, и с его согласия всевозможные чупакабры и девочки-
кактусы получают право на существование. Он брезгливо морщится. Вспоминает, как
защищал в 1993 году Белый дом. Самого себя Борис к народу не причисляет – это
неосознанное отъединение, он предпочитает ассоциировать себя с определённым классом.
Заключает свою мысль – да, в России, действительно, водятся чупакабры и живут девочки,
покрытые шипами, потому что, когда дело касается мифов, важны не факты, а степень веры,
и, судя по тиражам и материалам того же «МК», веры сегодня более чем достаточно для
материализации какой угодно небылицы».
Тут Борис услышал невнятный шорох из прихожей. Он расстилал одеяло и так и замер с
ним в руках. Внимательно прислушался. Возможно, показалось. Через несколько секунд
шорох повторился. Без сомнения – кто-то пытался открыть дверь в коттедж и осторожно
пробовал ручку. Борис запер дверь ещё два часа назад. Звуки прекратились. «Но его
подозрения и беспокойство только окрепли. Габи? Но та бы постучалась или предварительно
позвонила. Обслуживающий персонал – то же самое, да и вообще уже слишком поздно.
Скорее всего, ошиблись дверью».
Борис снова вскинул одеяло, чтобы оно аккуратно легло поверх кровати, и в тот же момент
различил новый звук, на этот раз донёсшийся из маленькой кухни. Кто-то хочет открыть
окно и забраться в дом. «Борис напуган, но всё-таки поражается глупости вора – в коттедже
горит свет, и при желании любой может убедиться, что дом не пустой. Может быть, это
пьяный?» Тем временем со стороны кухни, из-за окна над плитой, продолжали доноситься
87
тихие поскрёбывания, словно кошка лениво точила когти о деревянный подоконник. На
кухне свет не горел.
Мужчина двинулся к дверному проёму, ведущему на кухню. Похромал, опираясь о стену, и
теперь видел то самое окно. Различить кого-нибудь снаружи не удалось – только тени от