Первый погожий весенний денек в этом году.

С полчаса она каталась по парку в свое удовольствие. Сначала пустила жеребца легким галопом, затем попридержала в безлюдной северной части парка, соседствующей с Гарлемом, начались крутые повороты. На душе у нее было спокойно.

Она и сама не смогла бы сказать, как это произошло. Придержала Донни на повороте, и тут ему прямо в морду метнулся голубь. Жеребец так резко остановился, что Марстон едва не вылетела из седла. Затем он поднялся на дыбы, так что она чуть не опрокинулась на спину.

– Тпру, Донни, – крикнула она, пытаясь погладить его по шее, – все в порядке, Донни. Тпру.

Но он продолжал испуганно молотить воздух передними ногами. По обеим сторонам дорожки из земли торчали острые камни. Если Донни не остановится, то потеряет равновесие, грохнется и придавит ее своей массой.

– Донни! – крикнула она, задыхаясь.

Но жеребец в слепом ужасе топтался на задних ногах. Копыта скользили по камням, она ощущала, как дрожат его могучие мускулы: он чувствовал, что теряет равновесие.

Тут откуда-то из-за кустов появился мужчина в спортивном костюме. Он подпрыгнул и ухватился за мундштук и уздечку.

– Отпустите! – крикнула Марстон. – Он нервничает.

Мужчина смотрел не на всадницу, а в глаза жеребца. Что-то ему говорил – слов она не разобрала. Жеребец опустился. Мужчина наклонил его голову и что-то еще произнес в самое ухо. Потом отступил и спросил:

– С вами все в порядке?

– Вроде бы. – Она с трудом переводила дыхание.

– Что случилось?

– Его напугала птица. Влетела прямо в морду.

Мужчина осмотрел жеребца:

– По-моему, он не пострадал.

– Кто вы? – спросила Марстон. – Вы…

– Заклинатель лошадей? – прервал он, засмеялся и смущенно отвел взгляд. – Куда там. Но я много езжу верхом.

Марстон успокоилась и присмотрелась к мужчине. Красивый, немного за пятьдесят. Аккуратная бородка и густые, сходящиеся на переносице брови. На шее – следы глубоких рубцов, левая рука изуродована. Черил Марстон, находившаяся последние четыре года из своих тридцати восьми лет в разводе, поняла, что они изучают друг друга.

Мужчина усмехнулся:

– Я… подумал – может, с моей стороны не будет таким уж большим нахальством пригласить вас на чашечку кофе?

– С удовольствием, – ответила она. – Я намерена откататься свой час, осталось еще двадцать минут. Как говорят, должна вернуться верхом на коне.

– Прекрасно. Встречу вас в конюшне.

– Договорились. Кстати, вы ездите по-английски или по-западному?

– В основном без седла. В свое время я работал наездником.

– Неужели? И где?

– Хотите верьте, хотите нет – в цирке.

Зазвенел компьютер Купера – пришла электронная почта.

– Весточка от наших друзей. – Он расшифровал сообщение из ФБР: – Результаты по маслу. Торговая марка – “Тэк-пюр”. Применяется для смягчения седел, поводьев, конской сбруи.

Райм развернул свое кресло и уставился на доску данных:

– Навоз на подошвах Фокусника.

– При чем тут навоз?

– Дерьмо-то не собачье. Лошадиное! О чем я только думал! Собаки – животные плотоядные, не едят траву и сено… Ладно, пораскинем мозгами. Грязь, земля и другие вещдоки указывают на Центральный парк. Волосы тоже. Собачья куча? И этого там полно.

– Парк вот он, через улицу, – сказал Селлитто.

– Кара, – бросил Райм, – в цирке есть лошади?

– Нет, у них животные вообще не заняты.

– Здесь вроде недалеко конюшни, – заметил Селлитто.

– Выясните и направьте полицейских.

Закс бросила взгляд на часы. Без двадцати пяти два.

– До следующего убийства осталось два с половиной часа.

– Ничего, – сказал Селлитто, – я поставлю наблюдателей в парке и у конюшен. Займут посты в половине третьего – им хватит времени его засечь.

Райм заметил, что Кара нахмурилась.

– В чем дело?

– Я же вам говорила об отвлекающем маневре.

– Помню.

– Ну, так еще существует отвлечение от времени. Публику обманом заставляют думать, будто трюк произойдет в такое-то время, а на самом деле он происходит в другое. Скажем, сообщается, что иллюзионист будет повторять трюк с определенными интервалами, а он берет и сокращает промежутки. Публика не обращает внимания и поэтому не замечает, что он там делает

– Считаете, он не будет ждать до четырех?