Встречали двое. Они стояли очень похожие друг на друга. В них не ощущалось соперничества. Я видела двух друзей, у которых много общего. От них исходила не жажда победить, а боязнь перейти дорогу другу. Каждый из них внутренне уже уступил меня второму, очень похожему на него самого, достойному человеку, который сделает меня счастливой. В голову пришла мысль: все правильно, значит, и мне эти двое только друзья. Так просто, хотя еще на трапе я не знала, как буду выбирать, если простят, поймут и придут встречать все трое. Но третьего не было. Не пришел. Не смог? Не успел? Не захотел?

Джентльмены «прогнулись» перед моей мамой и предупредили о дне моего возвращения, чем сорвали мой сюрприз, – дома нас ждали пельмени, селедка под шубой, клюквенная настойка и чай с пирожками. Пили-ели, смеялись, мирились.

– Знаешь, – Макс говорил извиняющимся голосом, – когда мы с Марком познакомились, я всё понял. Понял, почему ты так мучилась и никак не могла выбрать.

– И я понял, насколько ты была права, собираясь замуж за Максима, – Марк смотрел на меня и на Макса с нежностью.

– Мальчики, а может, вы уже друг с другом поженитесь? – я не выдержала этой идиллии.

– Я не о том, – сказали они оба хором.

– Не убедили, ну, да ладно, – подвела я черту.

– Мы тебя искали, – открыл новую тему Марк.

– Да, Марк подключил частного детектива, он развернул бурную деятельность, я приезжал дважды в Париж, – Макс приготовился рассказать все в деталях.

– К Марку? – я второй раз подвела ту же черту.

– Ну да. Детектив обнадеживал нас, что нашел тебя, – Макс давил косяка на Марка.

– Я замаскировалась.

– Да уж. В таком камуфляже найти тебя было бы нереально, но мы не знали, – Марк развел руками.

В разговоре появились паузы, а в паузах – неловкость. Они не начинали разговор, ради которого пришли сюда – деликатничали, ждали, что я сама всё оглашу. Меня же терзали смутные сомнения. Пора ли? Права ли?

– Я устала и хочу спать, боюсь – не выдержу подробностей вашего рассказа о том, как вы меня героически искали.

Макс обрадовался отсрочке:

– Да-да, конечно, мы пойдем.

– Конечно, нам пора, – добавил Марк.

Они вышли из-за стола. Надели пиджаки. Смеялись, пытаясь скрыть неловкость.

– Извините, что без гостинцев, – я вдруг вспомнила, что ничего никому не привезла.

– Мы привычные… – изобразил слезу в голосе Макс.

Я дала ему легкий подзатыльник.

– Согласись, что в чем-то я прав? – уже без слезы добавил Макс.

– Соглашусь, – согласился Марк.

– Спасибо, хотя вопрос был задан не тебе, – Макс слегка поклонился и принял боксерскую стойку.

– Мальчики, а вот это вы продолжите в лифте, в подъезде или на улице!

– Согласен! – Макс взмахнул воображаемой шпагой.

– Я принимаю бой, – Марк примерил на себя образ повзрослевшего Маугли.

Одетые и обутые, они ждали от меня какого-то напутствия. А я себя ощущала как собака на сене. Там, в зале прилета, мне показалось, что всё ясно. Но эти двое здесь. А от третьего – ни слуху ни духу. Откажусь от них, а вдруг зря? Не откажусь – опять могу пролететь.

– Мальчики, дружба – иногда лучше, чем любовь, как вы считаете?

Повисла пауза. Марк сказал, потупив взгляд:

– Если честно, я боялся, что ты выберешь кого-то из нас, и мы будем жить будто втроем. Больше всего на свете этого боялся. Спасибо, – он говорил, но глаза на меня не поднимал.

– Вот и мне так показалось, – я говорила голосом неуверенным, но в отличие от мальчиков глаз не отводила, – может быть, так будет лучше.

– Кому-то – определенно, – Марк поднял глаза, улыбнулся и перешагнул через порог.

Макс попытался смягчить разговор:

– Ты – лучшая женщина в моей жизни, – Макс поцеловал меня в щеку и продолжил громче, чтобы нас хорошо услышал Марк, – я должен был тебе это сказать.

– Я ей и останусь, – благодарно поцеловала Макса в щеку.

– Мне начинать ревновать? – раздался голос Марка.

– Раньше надо было! – Макс вышел за дверь.

Они подошли к лифту. Всё происходящее показалось мне слишком уж благостным. Я вышла из квартиры и окликнула их:

– Мальчики!

Дверь лифта открылась, но они не двинулись с места.

– Мальчики, стою я. Смотрю я. На вас. А в голове одно слово – отнюдь.

– Одно на двоих не делится, – Макс пожал плечами.

– Отнюдь, – Марк наморщил лоб.

– Да-да! Отнюдь. Что я умею? А ничего я не умею, кроме как выбирать между вами. Метаться, опаздывать и снова метаться. Только сейчас кое-что изменилось и теперь будет еще интереснее.

– Обхохочешься! – Макс схватился за сердце.

– Отнюдь, – Марк опять высоко поднял брови.

– Вы меня всегда понимали…

– Нам опять повезло, – Макс слегка поклонился.

– Так что, завтра и начнем – чего откладывать, правда? – я крутила воображаемый локон.

– Действительно, многое изменилось. Та, прежняя ты сказала бы, что начнем прямо сейчас, – Марк почесал висок.

– Не поняла, вы настаиваете на сейчас?

– Боже упаси! Делать это в лифте… – Макс замахал руками.

– И не вздумайте сбежать!

– Куда нам с тобой тягаться, – Марк посмотрел на Макса.

– Вы уйдете уже когда-нибудь?

– Вот теперь я тебя узнаю, – Марк нажал кнопку лифта.

Дверь открылась. Марк зашел в лифт.

– С возвращением, – Макс последовал за другом.

– Спокойной ночи, мальчики, – сказала я тихо.

Вернулась в квартиру, тихо закрыла дверь. Мама вышла из комнаты, мы с ней обнялись. Наступили святые минуты, когда без слов за секунды мама узнает всё, что со мной произошло за время разлуки. Всё-всё. И волосы в реке, и слезы, и круасаны, и гудящие от ходьбы ноги, и все-все мысли.

– Наконец-то ты вернулась, солнышко моё…

Я чувствовала, что мама плачет. К моим глазам тоже подступили слезы.

– Куда бы я делась, мамулечка. Я очень по тебе соскучилась, очень-очень.

Мы помолчали несколько секунд. Потом мама ослабила объятия и стала просто гладить меня по голове.

– Ты и с ним не спеши, главное – не спеши.

– С кем, мамуль?

Мама помолчала, потом добавила:

– Это я так. Поздно уже, иди в ванную – спать пора. А с кем и как – сама разберешься.

Я взяла халат, полотенце и направилась в душ, но прошла мимо ванной и подошла к окну. Вот так оказывается всё просто. Как так мама может всё понять? Я-то думаю, что ничего не решено, а оказывается, всё решено. Надо только не поспешить. Видимо, Марк тоже понял что-то большее, чем я пыталась вымученно им сказать. Они еще стояли внизу. Возле машины Марка. О чем-то говорили. Макс поднял голову, посмотрел на мои окна, заметил меня и помахал рукой. Марк тоже помахал мне рукой. После этого они пожали друг другу руки и быстро разошлись по своим машинам. Обе машины отъехали от моего подъезда. Я продолжала смотреть в окно. В темном углу двора зажглись фары. К подъезду подъехала большая темная машина. В комнате зазвонил мобильный. Я не пошевелилась. Стояла и смотрела в окно. Мама же мне сказала: главное – не спеши. Телефон играл. Он замолкал на доли секунды и снова начинал играть. А вот и третий…

В мечтах я всегда представляла себе эту сцену очень романтично. Альпы. Занесенный снегом отель. Атмосфера секретности. Он – в черном. Я – в коктейльном. Свитерах. Я говорю себе: «В этом определенно что-то есть… быть девушкой Бонда. Почти Джеймса Бонда. М-м-м…» Вот нам принесли бутылку шампанского. Я внимательно смотрю в бокал. Я абсолютно уверена, что найду в нем кольцо… Я столько раз видела это в кино. Я знала эту сцену до мелочей. Я точно могла бы показать в магазине, в каком свитере будет он, а в каком я, и в каком именно бокале я буду высматривать кольцо. Одного я не знала, кто будет в черном свитере вместе со мной в Альпах. И вот, наконец, всё сошлось – я знаю, кто этот человек. Я даже согласна обойтись без Альп. В конце концов – я уже там была. Пусть будет другое романтическое место, где уместны будут наши свитера. Не хотелось платья. Хотелось романтики без декольте. Но романтика не наступала. Я уже стала подумывать, а может быть лучше, чтобы это он нашел кольцо в бокале с шампанским? Начала подбирать какой-нибудь маленький уютный пансионат, чтобы реализовать в нем свою романтическую мечту. Подобрала – забронировала номер. Заказала ужин и согласовала, когда и как подать шампанское, и чтобы не перепутали, кому какой бокал. Купила ему кольцо, нам – свитера. А что делать, если душа требует исполнения мечты, хоть в каком-то приближенном к идеалу варианте!

И вот наступил день отъезда. Вечером мы должны были тронуться в путь. У меня в этот день случился выходной. Он собирался на работу. Обычное утро. Мы на кухне. Он бодр и готов к труду. Я в полусне готовила завтрак. Я молчала – боялась проговориться. Он молчал – почему, не знаю. Он ел свой завтрак. Я на него смотрела. Он поел, поставил на стол пустой стакан и бутылку минералки, но пить воду не стал. Положил салфетку на стол. Я поднялась, чтобы убрать посуду. Он протянул мне кредитку в кожаном чехле, как мне показалось в тот момент. Из чехла выглядывал маленький кусочек розоватого пластика.

– Спасибо, дорогой, как раз собиралась сегодня прикупить кое-что.

– Пожалуйста, но это не кредитка, – он поднялся из-за стола.

– А что?

– Визитка.

Я взяла карточку в руки и попыталась ее достать. Он меня остановил:

– Потом посмотришь.

Я подумала, что визитки сделаны из очень плотной бумаги и попыталась их разделить, убедиться, что в чехле несколько визиток. Пластик гнулся, но не расслаивался. Я недоумевала – в руках у меня была странная пластиковая карта, которую он называл «визиткой».

– Одна?

– Одна.

– Она что? Многоразовая?

– Думаю, что да. Для предъявления, но не отдавания. Спасибо, всё было очень вкусно, – он поцеловал меня и вышел из квартиры.

Я вернулась на кухню. «Визитка» никак не хотела извлекаться из чехла. Я начала нервничать. Наконец, карточку удалось извлечь. На визитке я прочитала, правда, не с первого раза, потому что глаза никак не могли собрать буквы в слова: «По всем вопросам, касающимся меня, обращаться в любое время к господину N. – моему мужу. Тел рабочий и сотовый». Пялясь в «визитку», я залпом выпила стакан воды, стала наливать второй, и в стакан вывалилось оно. Кольцо, которое я могла нарисовать с закрытыми глазами. Не без дрожи в руках набрала его номер:

– Дорогой. Вот смотри, – дополнительно набрала в грудь воздуха – воздуха мне отчего-то не хватало, – утро на кухне. Женщина находит дорогое помолвочное кольцо в бутылке с минералкой – значит ли это что-нибудь?

– Да, конечно, что надо пить больше воды.

Я поняла, как пошло буду выглядеть со своим кольцом в шампанском после такой своеобразной редакции вечного сюжета. Сомнений по-прежнему не вызывали только свитера. До вечера мне нужно было придумать новый оригинально-романтический сценарий, потому как кольцо было куплено. Хотя кто сказал, что с ним теперь нужно спешить? В общем, очень многое нужно было обдумать, а времени оставалось катастрофически мало, учитывая, что голова соображала плохо. А посему – непростительно тратить драгоценные минуты на пустые разговоры.

– Полностью с тобой согласна, дорогой, – я уже натягивала джинсы.

Гениальный план действий был готов: купить новые туфли, они вернут мне способность быстро соображать, а потом буду думать дальше. Или не буду…

Я автоматически положил в дневник закладку и только потом его закрыл. Положил на диван рядом с собой. Ежесекундно проверял: здесь ли он. Мне чудилось, что если он будет недостаточно близко от меня, то тут же исчезнет. Испарится. Выветрится. Рассыплется. Не знаю как – но он может исчезнуть. Мне нельзя его потерять. Я отдышусь и прочитаю его еще раз, чтобы убедиться, что мне всё это не приснилось. Я не знаю, выдержит ли мой мозг, но я прочитаю дневник еще раз. И два. И три. Я буду читать его до того момента, пока не пойму. Я должен понять. Черт!

Мама, мама, и как мне теперь быть? Как? Одна скажет о новых туфлях и потом станет такой, как ты, а другая скажет то же самое и точно так же, а тобой так и не станет ни потом, никогда! Система в целом мне ясна, но алгоритма действий – нет! Какой он, этот алгоритм? Кто знает?

Раньше у меня был идеал. Пусть не существующий в реальности, но я-то его считал абсолютно реальным и стопроцентно не мог ошибиться. Не 99,9, а сто процентов гарантии не совершить ошибки. Потому и держался за него так крепко! Я не хотел ошибиться и стопроцентно не ошибался. А теперь? Идеала нет вовсе. И я не могу делать вид, что он есть. Мне не оставили такой возможности. Есть образец некой хитрой конструкции-трансформера. И мне известно, что при первой встрече он, в смысле она, будет выглядеть и вести себя вовсе не как образец, а станет таковым, образцовым, только потом. Если, конечно, станет. Гарантии нет. Но и другого пути нет.