…Была весна, таяли льды, болело сердце и гудело в ушах… речной ветер и сырость. Вот, собственно, картина нашей встречи. Ромен не сразу обратил на меня внимание. А мне было уж точно не до него.

– Я нарисую Вас, – обратился он ко мне, когда небо стало сиреневым, а солнце собиралось садиться. Я не сразу поняла, что он обращается ко мне, а когда поняла, пожала плечами.

Он подал мне руку, отвел в свою мастерскую, там я и осталась на долгие годы. И сейчас там живу, хотя дом давно под снос готовят, а мастерская в полуподвальном помещении, туда стекают все воды с верхних этажей. Там даже крысы уже не живут, – грустно рассмеялась Анна и отправила еще одну вилку салата в рот.

– Что было дальше? – история случайной знакомой захватила Художника полностью, на каждое слово Анны, его сердце гулко ударяло о ребра, где-то в районе солнечного сплетения.

– Что дальше? – Анна смахнула предательскую слезу. – Не нужно было ему меня рисовать. Смерть за мной по пятам ходила в тот год. Вначале родители, потом муж, потом дети… Двух месяцев не прошло. Он только закончил мой портрет, на котором я стояла на берегу в темно-синем шелковом платье, мне в спину дул речной ветер и тень моя расстилалась на песке упавшей на землю мертвой птицей. Так он видел мою судьбу. Мы спорили с ним все время, пока он писал ту картину. Мне сон даже приснился, будто я стою на берегу, в темно синем шелковом платье, а под ногами моими мертвая птица. Я беру ее в руки, но вместо птичьей головы, вижу безжизненное лицо моего Ромена. Надо было порезать ее, ту картину, на мелкие кусочки, но я не решилась. Да и сил для какой-либо борьбы во мне почти не оставалось. А через месяц, мы отпраздновали окончание работы и начало его персональной выставки, легли спать и сердце его навеки остановилось.

Художник Анну не слышал. Его картина – девушка, ветер в спину, темно-синее платье, тень в виде мертвой птицы… Именно над ней он корпел долгие три месяца и закончил неделю назад, а с тех пор никак не мог заставить себя взять кисть в руки, именно эту картину он увидел во сне, именно она не давала ему покоя и лишала сна. Да еще эта Анна…

– У Вас есть родинка бордового оттенка в форме земляники на правом плече, Анна? – спросил он невпопад.

Она молча кивнула.

– Я откуда-то знаю это. Я откуда-то знаю Вас… – тихо прошептал Художник. – Я так же знаю, что вы говорите правду. И о том, что вы не говорите. Например, о том, что сразу после похорон Ромена, вы уснули и проспали больше трех недель, а когда проснулись, оказалось, что за это время, вы состарились на целый век, и что это не имело для Вас ни тогда, ни сейчас, никакого значения, и что время для Вас действительно остановилось с того момента и пойдет оно только тогда, когда Вы уничтожите ту картину.

– И еще Вы знаете, что это невозможно, потому что та картина пропала где-то в частных коллекциях, – вздохнула Анна.

– У нас есть ее копия, у меня в мастерской, – возразил Художник. Анна лишь печально покачала русыми локонами.

– Нет, хотя Вашу картину, Александр, тоже неплохо было бы уничтожить… от греха подальше… Вы не ведали, что творили, когда писали ее…

Художник погладил руку Анны. Она была теплой.

За сим, читатель, эта история заканчивается. Остается лишь добавить, что ночью, последовавшей за тем сентябрьским утром, в которое происходили эти события и случайным свидетелем которых было то самое кафе, где я сейчас пью кофе, случились два крупных пожара. Один – в небольшом немецком музее. Смотритель напился шнапса и заснул, не погасив света. Разразилась гроза. Шаровая молния влетела в маленький зал с одной единственной картиной, носящей простое название «Девушка в синем на берегу реки». Смотритель успел проснуться и даже вызвать пожарных, но работу неизвестного художника спасти не удалось. И второй – в обычной хрущевке, владелец которой заснул с сигаретой; недалеко от матраса, брошенного прямо на пол, на беду хозяина разлилась банка с растворителем. Прибывшие на место инспектора констатировали смерть двух человек от угарного газа. Единственное, что они не смогли констатировать, две удаляющиеся за горизонт тени – мужчина и женщина, держащиеся за руки…

– Мечту, раз уж она сбылась, нужно принимать по капле, чтобы не захлебнуться и не расплескать внезапно осознанное ощущение «покоя и воли» (заезженная цитата, но ведь лучше не скажешь). – Миловидная барышня, лет двадцати пяти задумчиво гладит пальцами стакан сока. Ее голубые глаза обращены чуть выше плеча собеседника, то есть «в никуда», а русые волосы, выбившиеся из косы, треплет теплый весенний ветер. – Вот вы спросили меня, почему я выгляжу так, словно бы сама нахожусь в нирване, а тело мое тем временем просто механически выполняет какие-то движения. Что ж. Расскажу. Сами напросились. Утром я, наконец, купила книгу, за которой гоняюсь уже несколько лет. Это неизвестное произведение какого-то начавшего было писать человека, вся писательская миссия которого закончилась на этом самом романе. Причем сам роман, думаю не представляет какой-либо художественной ценности, так – серединка на половинку, иначе бы он уже был известен, хотя бы в узких кругах. Не представляете, сколько я сил потратила, чтобы просто выяснить, где и когда его опубликовали и каким тиражом.

Всего тысяча экземпляров, представляете? Это масштаб районной газеты, визиток я и то за свою жизнь больше пораздавала. А тут роман. Но это не просто книга. Это книга, написанная специально для меня полвека назад. Именно поэтому я искала ее с таким тщанием, бредила ей день и ночь около пяти лет, потом вроде бы успокоилась, но мысль найти его и прочесть все равно маячила где-то на задворках сознания или точнее подсознания. Появился интернет и искать книгу стало гораздо легче. Но все равно около двух лет у меня ушло на то, чтобы то, что случилось этим утром, наконец, случилось. Простите за тавтологию, видите, я сама не своя.

– А что за роман-то? – спрашивает ее собеседник. Юноша приблизительно того же возраста, волосы на солнце поблескивают медью, а глаза янтарем. Он знает, что барышня итак расскажет…

Ловелас заезжий, – думал он. – Познакомится решил, а оно вон как все обернулось. Возможно девушка держит в руках именно то, что я ищу вот уже шестой год, с того самого времени, как… Ой, что она там рассказывает?..

– Книга называется «На заре скитаний», – девушка задумчиво крутит в изящных пальцах коктейльную палочку. – Главный герой – новый Улисс, бродяга, философ. По дороге он знакомится с кем-то, что-то рассказывает, получает инструкции и не следует им, исчезает и появляется. Все, что я смогла понять из смутных объяснений человека, который мне рассказывал об этом романе. Но он сказал так же, что книги сами выбирают себе читателей. И этот роман на сто процентов – мой. Мы словно бы рождены друг для друга.

– И вы так сразу ему поверили? Кстати, и нам пора бы познакомится, – усмехнулся юноша. Его веснушчатое лицо сияло как июньское солнце.

– Меня зовут Игорь.

– Валя, – отозвалась его собеседница, вдруг вспыхнув как степной мак. – Простите, даже имени вашего не узнала и ну, грузить своей радостью.

– Бывает, – улыбнулся ее собеседник. – А как он выглядел?

– Кто? – недоуменно переспросила девушка.

– Тот, кто вам рассказал об этой книге. Сразу же поясню свой вопрос. Как-то, лет шесть назад один старик на площади Рынок в Кракове подошел ко мне, достал колоду карт и нагадал нечто похожее. Мол, существует книга, написанная только для вас, в ней есть все ответы на ваши невысказанные вопросы и все такое.