Шрифт:
Уж на что ушл был Сталин, но так и не сумел уломать Рузвельта и добыть каждой из республик Советского Союза место в ООН. Правнук диктатора решил незадачу в два приема. Он распахнул двери Объединенных Наций для всех 15 союзных республик. И всего-то для этого нужно было сделать СССР бывшим. А на подходе дополнительные претенденты уже из состава России. Не поспешить ли и им на подмогу?
Внесена — опять-таки не без участия М. Горбачева — определенность в образ НАТО. Теперь его можно хоть в красный угол российской избы ставить. Это — больше не враг, а партнер и закадычный друг. Дабы дружба крепчала и удобней стало миловаться, НАТО придвигается к российским границам. Не совсем ясно пока, кто выступает здесь как гора и к кому приложимо имя Магомет.
Экономический ущерб от новаций последнего десятилетия на территории бывшего Советского Союза превысил материальные потери СССР во Второй мировой войне в два — два с половиной раза. В среднем уполовинен жизненный стандарт населения. По темпам социального демонтажа Россия впереди всех как развитых, так и развивающихся стран. Наконец-то появился повод возрадоваться: она перегнала Америку.
В стремительности обогащения иные «новые» русские спорят с арабскими шейхами. И это при умопомрачительном падении промышленного и сельскохозяйственного производства внутри страны. Это когда от трети до половины трудоспособных «старых» русских стонут без регулярной работы или месяцами выпрашивают зарплату за свои службу и труд. Около 40 процентов из «лишенцев» — молодежь, едва вступившая в жизнь. Ученые и деятели культуры никак не устроятся в реформируемой России. Их просто морят.
Кто-то теряет, кто-то находит? Или «законный» отсев на переходе Чертова моста из подминавшего человеческие свободы прошлого в безбрежную вольницу будущего?
На фоне непрерывного снижения среднего уровня и качества жизни ожидается нарастание социальных контрастов в России. Преобразователи хором заговорили о корректировке курса реформ, о необходимости уменьшения пропасти между богатством и нищетой, о борьбе «с коррупцией во всех эшелонах власти».
По-другому мы не умеем. Нет, чтобы сразу делать капитально и солидно. Тогда отпали бы переделки и борьба с самими собой, а главное, обошлось бы без жестоких экспериментов над подданными. И требуется для этого не чрезмерно много — действовать не очертя голову, а рассудительно, выбирая из наличных альтернатив по всем параметрам наилучшие, из неизбежных зол — наименьшие. Выбирать, не смешивая видения и действительность, форму и суть, чтобы мечта не обернулась кошмаром.
Опять диалектика и что-то из советской классики, поморщится иной читатель. Нет, увольте. Это из Библии. «Будь осторожен и весьма внимателен, ибо ты ходишь с падением своим» (Иисус, сын Сираха, 13). «Начало всякого действия — размышление, а прежде всякого действия совет» (он же, 37). «Сеть для человека — поспешно давать обет и после обета обдумывать» (Книга Притчей Соломоновых, 20). И еще: «Не утвердит себя человек беззаконием» (там же, 12).
Было ли «новое политическое мышление»» самообманом, изначально оторванным от почвы? Являлись ли программные задачи перестройки умозрительными и наперед недостижимыми? Если без зашоренности, предвзятости и вкусовщины, если по справедливости, без «неодинаковых весов» и «неодинаковых мер» (Книга Притчей Соломоновых, 20), то ответ не обязательно будет походить на приговор или на издевательское «народ имеет таких правителей, каких он заслужил». Ведь данную формулу можно и перевернуть: заслужили ли правители привилегию вести народ, который оказался в их подчинении? На конкретных примерах не слишком трудно было бы показать, как при сходных стартовых условиях исполнители несравнимо различно решают одинаково поставленные задачи.
Клин клином вышибают — это известно. Но далеко не аксиома, что диктатуру можно одолеть лишь диктатурой, один авторитарный режим посредством еще более авторитарного. Все теории «сильной руки» выпекаются на родственных дрожжах, на сепарировании из общества избранных с отнесением остальных в категорию быдла или чего-то около того.
«Сильных рук» в российской истории было предостаточно. С сильными головами и трезвым видением обстояло хуже. Смуты рождались неразберихой, как правило, в сознании и реже из-за вялости мышц. Перестройка и постперестройка — убедительное тому свидетельство.
Демократию невозможно купить, обрести в кредит или взять напрокат. Демократия из вторых рук и с чужого плеча вообще недостойна называться демократией, что не означает отрицания поучительных фактов. Коль скоро, однако, под демократией подразумевается господство народа в своей собственной стране, не обойтись без создания предпосылок для того, чтобы он осознал себя народом, готовым к самовыражению. Не должно ни отпугивать, ни останавливать, что на каждом перекрестке и за каждым углом подстерегают гирлянды предостерегающих и запрещающих дорожных знаков. Разрешается все, кроме... По каталогу изъятий, собственно, и можно судить, на какой стадии развития пребывает общество, насколько содержательны или пустопорожни блуждающие в нем политические понятия, короче — с кем и с чем мы имеем дело.
Это совсем не маловажно, если учесть, что лингвистические заимствования нигде не внедрились так широко, как в политике и правоведении. Слова, термины, категории кочуют из конституции в конституцию, из программы в программу, из речи в речь. Скоро отпадет потребность в языковых альтернатах международных конвенций и договоров. Они как братья-близнецы.
Наступательных союзов никто не заключает. Все сплошь оборонительные. Официально считаются вымершими «дипломатия канонерок», колониализм, гонка вооружений. Никаких агрессий, единственно — «политика силы». Прочь интервенции, только «дружеское участие». После Второй мировой войны контрагенты занимались исключительно «довооружением», установлением «паритета», закрытием «окон уязвимости» и лишь изредка срывались на эскалации. Самые убойные системы именовались «тело господне», «страж мира», «пионер». Это не шибко преуспевшие по части фантазии немцы разводили «леопардов».
Ныне никто не заносит себя в противники свободы, равноправия народов и демократии. С исчезновением последних очагов апартеида как будто утратила актуальность расистская зараза. На подъеме, правда, фундаментализм разнообразных пошибов с такими отвратительными спутниками, как фанатизм, транснационально организованная преступность, терроризм. Они изрядно портят настроение, но планетарную погоду не определяют.
Если все за добрососедство, за гармонию интересов, за свободы и человечность, то где же по сию пору таится искуситель, что заставляет держаться за «парабеллум», за приоритет мировоззрения над здравым смыслом, за деление равного не неравные части? Сколько поваров, столько вкусов, — и прекрасно, иначе одной звездочки на все рестораны было бы предостаточно. Политические повара, однако, не менее изощренны в переменах блюд, хотя и не всегда этим бравируют. Разве что повара, претендующие на шефский колпак.