— Сашенька, — прошептала я, — мне пора домой.

— Домой? — не понял он.

— Да. Я сейчас прохожу курс лечения, мне нельзя опаздывать.

«Сам сдуреешь с этими психами», — решил Сашка и завел мотор, ласково шепнув:

— Конечно, дорогая.

В десять утра позвонил приятель Дока, сказал, что дела с домом улажены, можно взглянуть на особняк. Док уехал и вернулся часа через два.

— Ну как? — спросила я.

— Тебе должно понравиться, — пожал он плечами. — Деньги совершенно сумасшедшие.

— Деньги — ерунда, — попробовала я его утешить. — Как понадобятся, так сразу и отыщем.

— Все-таки я не совсем понимаю, что ты задумала?

— План в стадии разработки, — серьезно сказала я и поинтересовалась:

— Когда можно переезжать?

— Хоть сегодня.

— Значит, собираем вещи.

Сборы заняли немного времени, Сашке я оставила сообщение на автоответчике: «Сашенька, мне пришлось срочно уехать. Я люблю тебя». Кратко и по существу. Монах мне был сейчас без надобности, более того, мог помешать моей затее, а если задуманное удастся осуществить, тогда можно будет вспомнить и о перстне.

Загрузив в машину вещи, мы отправились на новое место жительства. Данный район произвел благоприятное впечатление: чистота, уют и пахнет большими деньгами. Конечно, встречались вполне скромные дома, в два этажа, с гаражом в полуподвале на две машины, верандой, балконами и кустами роз под окнами, но были и дворцы. Я вертела головой направо и налево и восторженно тыкала пальцем за окно, пытаясь привлечь внимание Дока, точно он сам ничего не видел. Док в ответ на мой восторг хмурился, чужое богатство его почему-то раздражало.

Не успела я вдоволь налюбоваться местными достопримечательностями, как мы затормозили перед металлическими воротами. Из-за высоченного забора дом просматривался плохо.

— Нам сюда? — спросила я, и Док в ответ кивнул.

Через пару минут я уже носилась по временному жилищу. Дом не выглядел слишком скромно, но не был и дворцом. Я насчитала восемь комнат, пять подсобок (мастерская, прачечная, две кладовки и котельная), назначение еще трех помещений осталось для меня загадкой: две совершенно пустые комнаты без окон, пятнадцать на три метра (я не поленилась и сосчитала шаги), и одна с какими-то набросанными в ней железками. Комнату с железками я назвала пыточной, а две пустых — карцерами. Моя фантазия вызвала у Дока прилив отрицательных эмоций, между бровей залегли морщины, а взгляд, обращенный ко мне, стал озабоченным.

Покончив с домом, я выпорхнула в сад, он ничем не поразил: несколько плодовых деревьев, зеленая травка, кусты вдоль забора. Забор внушал уважение: кирпичные столбы и металлические штыри, устремленные в небо, очень напоминающие пики.

— Больших денег стоит, — кивнула я и пошла обживать пространство со стороны улицы.

Наш дом значился под номером двадцать семь и стоял предпоследним в ряду, улица была двухсторонней только до двадцать третьего дома, далее шел перекресток и дома только по нечетной стороне, потом сады, кирпичные гаражи и овраг. Место тихое и в целом мне понравилось.

Оставалось узнать, как далеко я нахожусь от интересующего меня дома, я пошла переулком и вскоре с радостью могла констатировать факт, что нужная мне улица проходит параллельно той, где мы поселились, а через десять минут, разобравшись в нумерации домов, я прямо-таки обалдела от счастья, потому что господин Петров по кличке Папа, с которым я мечтала свести знакомство, оказался моим соседом, то есть его частная собственность соприкасалась с собственностью, временно перешедшей ко мне, и разделяла эти две собственности довольно прозрачная ограда. Повизгивая от восторга, я вернулась в дом.

Док сидел на крылечке и выглядел несчастным, это меня возмутило, потому что дела складывались как нельзя лучше и чья-то кислая физиономия вызывала протест.

— Нам повезло, — решила я его приободрить. — Этот Папа наш сосед. Из сада без проблем можно попасть в его сад.

— Ты мне так и не сказала, зачем тебе это, — вздохнул Док.

— Я обязательно расскажу, как только придумаю, — заверила я и пошла выбирать себе комнату. Док с легким вздохом направился следом. Поразмышляв немного, мы устроились в двух комнатах, они сообщались между собой через общую ванную, а моя имела выход на веранду. Остальные комнаты нам были ни к чему, мы поплотнее закрыли в них двери и решили забыть о них.

Следующий день не принес в мою жизнь ничего особенного. В основном я занималась тем, что худела, поминутно смотрела на себя в зеркало и могла констатировать на редкость здоровый вид своей физиономии. Пришлось совершенно отказаться от еды, сосредоточившись на чае. Через три дня объявилась некая худоба и болезненность, скорее из-за голодного блеска в глазах, но это лучше, чем ничего, я порадовалась и занялась гардеробом: у меня появились узенькие брючки, трикотажные кофточки в обтяжку и простенькие юбчонки, едва прикрывавшие мой зад. Никакой косметики, конский хвост на затылке (заплести две косы я поначалу не рискнула). От роковой женщины ничего не осталось, теперь я могла смело лезть через ограду.