Цлые три дня я не выходилъ изъ своего жилища, на конецъ, почувствоваши сильный голодъ, я осмлился выдти. Козы мои въ эти три дня были не доены и у большей части изъ нихъ сосцы изсохли, растрескались, а у нкоторыхъ совсмъ испортились. Страхъ кром вреда мн ничего не принесъ, и все-таки я не могъ совершенно освободиться отъ него. Слды ноги человческой не выходили изъ моего воображенія и сильно безпокоили меня. Мн пришло даже на мысль, что можетъ быть эта слды отъ собственной моей ноги; можетъ быть я былъ въ этомъ мст давно и ходилъ босикомъ, но забылъ это. Такими мыслями я успокоилъ нсколько себя и на другой же день отправился поврить справедливость моихъ предложеній. Пришедши на мсто, я, къ несчастію моему, ясно увидлъ, что слды на песк были гораздо боле моей ноги. Я затрепеталъ, лихорадочная дрожь прошла по всему моему тлу. Я теперь убдился въ томъ, что или дикіе по временамъ прізжаютъ на этотъ островъ, или что онъ и въ настоящее время обитаемъ. Должно разорить все построенное мною, думалъ я, мой загражденный домъ, мои два бота, уничтожить взошедшій хлбъ и распустить козъ, чтобы отнять малйшій поводъ въ догадк, что на этомъ остров живетъ человкъ.

Возвратясь домой и успокоившись мыслями, я измнился на другое — укрпить какъ только возможно лучше мое старое жилище, и, въ случа надобности, защищаться въ немъ. Я приступилъ немедленно къ работ. Прежде всего принялся я длать валъ и копать ровъ кругомъ моего жилища. Потомъ я сдлалъ еще палисадъ изъ кольевъ рядомъ съ прежнимъ, завалилъ землею и камнями промежутокъ между ними. Позади небольшихъ отверстій, шириною въ руку, отложилъ пять заряженныхъ ружей, взятыхъ мною съ корабля. Это составляло мою артиллерію. Въ случа опасности я могъ выстрлитъ вдругъ изо всхъ пяти ружей и привести въ смятеніе непріятеля. Необходимость и страхъ, которые понуждали меня къ этой работ, придавали рукамъ моимъ двойную силу. Кром сего, я въ нкоторомъ разстояніи отъ моихъ укрпленій насадилъ великое множество тхъ кольевъ, которые сами собой укореняются и даютъ втви. Чрезъ два года посл сего изъ этихъ кольевъ образовалась довольно густая роща, а чрезъ шесть лтъ мое жилище было окружено густымъ, совершенно непроходимымъ лсомъ, чрезъ который и самъ я съ трудомъ пробирался по извстнымъ мн тропинкамъ. Никто не могъ и вообразить себ, что тутъ обитаетъ человкъ.

Во время этихъ занятій я не терялъ изъ виду и друтигь длъ. Особливо я заботмся о моемъ стад, которое пряносило мн великую пользу и въ настоящее время и должно было приносить ее и въ будущее. Если огородить моихъ козъ валомъ, то это ни къ чему не прведетъ, потому что он не могутъ защищаться сами. Я почелъ за лучшее — отдлить 15 козъ отъ стада и перевести въ особивое, безопасное и скрытое мсто, которое я вскор нашелъ и обнесъ его тыномъ. Черезъ нсколько времени я нашелъ другое мсто гораздо удобнйшее этого, именно въ той долин, въ которой во врехя моихъ путешествій по острову я чуть-чуть не заблудился. Это было ровное мсто среди самаго густаго лса и образовало родъ парка, устроеннаго самой природой. Тутъ помстилъ я еще 12 козъ; такъ все стадо мое раздлилъ на три части или табуна. Вотъ сколько заботъ, усиленнаго труда, непрестаннаго страха и тревоги надлалъ мн въ теченіе двухъ лтъ одинъ только слдъ человческой ноги!

Я обыкновенно каждый день ходилъ изъ одного табуна въ другой, осматривалъ, въ какомъ состояніи находятся мои козы и доилъ ихъ. Однажды, возращаясь изъ табуновъ домой, мн вздумалось отправиться на восточный край острова. Я взошелъ на довольно высокій холмъ и замтилъ вдали, на море, движеніе и нчто похожее на лодку. У меня дома было нсколько зрительныхъ трубокъ, взятыхъ мною съ корабля, но, по несчастію, я не захватилъ съ собою ни одной, и потому не могъ узнать, лодка ли это или что другое двигалось по вод. Съ этого времни я положилъ себ за правило: никогда не выходить изъ дому безъ зрительной трубки.

Сошедши съ холма, я увидлъ, что нахожусь въ такой части острова, въ которой никогда не бывалъ. Одлавъ нсколько шаговъ впередъ, я остановился въ ужас: предо мною разсяны были человческія черепа, кости ногъ, рукъ и другихъ частей тла. На средин тллъ подъ пепломъ огонь вокрутъ котораго подланы была изъ земли скамейки. Передъ моими глазами было ясное доказательство того, что дикіе сосднихъ острововъ или земель посщаютъ этотъ островъ, привезли сюда своихъ военноплнныхъ умерщвлять и сть. Огонь подъ пепломъ еще тллся, слдовательно были здсь недавно и, окончивши свое варварское пришество, ухали на той самой лодк, которую я сейчасъ видлъ вдали на мор.

Я со страхомъ и грустію удалился отъ этого мста и сердце мое сокрушалось, слезы лились изъ глазъ моих и, поднимая руки къ небу, благодарилъ Бога за то, что находился въ части свта, отдаленной отъ этого варварскаго рода. Это безчеловчное дло такъ сильно меня раздражило, что я горлъ сильнымъ желаніемъ во что бы то ни стало отмстить извергамъ человчества, которые равнодушно убивали слабыхъ и безоружныхъ своихъ плнныхъ и пожирали ихъ. Мой островъ осквернился такими безчеловчными пиршествами! Я хотлъ подстеречь дикихъ, и во время самаго пиршества стрлять въ нихъ: то придумывалъ сдлать подкопъ подъ тмъ самымъ мстомъ, гд они собирались, взорвать ихъ вмст съ землею на воздухъ; то, наконец намревался напасть на нихъ внезапно съ саблей въ рукахъ и изрубить ихъ. Мое озлобленіе къ дикимъ такъ было велико, что я часто прихаживалъ на тотъ берегъ и искалъ случая съ ними встртиться. Мн удалось найти недалеко отъ берега такое уединенное мсто, гд я удобно могъ скрываться въ большомъ дуплистомъ дерев и стрлять въ нихъ изъ ружей и пистолетовъ, не будучи замченъ моими врагами. Когда я отправлялся въ эту засаду, то бралъ съ собою всю свою артиллерію, ружья и пистолеты, заряжеными пулями или нарубленными кусками желза.

Прошло очень много времени, много разъ ходилъ я караулить дикихъ; но они не показывались. Успокоившись нсколько, я перемнилъ мысли свои, и сталъ мало-по-малу разсуждать о нихъ гораздо благосклонне. Какое имю право, говорилъ я самъ себ, убивать тхъ людей, которые сами не виноваты въ томъ, что такъ дики и безчеловчны? сть людей, враговъ своихъ, почитается между ними дломъ справедливымъ, и они убждены въ этомъ съ малолтства. У нихъ такой обычай, такіе законы. Могу ли я принудить ихъ, чтобы они перемнили свои нравы и обычаи и свои убжденія? Сверхъ того, можетъ легко случиться, что хоть одинъ изъ нихъ спасется и потомъ приведетъ съ собою множество своихъ соотечественниковъ — тогда погибель моя врна.

И такъ, справедливость и благоразуміе требовали, чтобы я не поднималъ оружія противъ дикихъ до тхъ поръ, пока не буду принужденъ къ этому необходимостію для защиты своей жизни. Я сталъ попрежнему вести жизнь уединенную, стараясь, сколько было возможно, скрываться и не показывать никакого признака, что нахожусь на этомъ остров. Я не стрлялъ уже боле изъ ружья, не вколачивалъ гвоздей молоткомъ, ничего не рубилъ топоромъ, боясь произвести шумъ и не разводилъ огня на такомъ мст, гд его издали замтить было можно. Когда я выходилъ изъ дому къ табунамъ своимъ или по какому другому длу, то всегда бралъ съ собою ружье и два пистолета, которые затыкалъ за поясъ, а на боку прившивалъ востроотточенную саблю безъ ноженъ. Я каждую минуту готовъ былъ къ оборон.