– Замолчи, жалкий червяк!

Удар тяжёлого сапога пришёлся Гюи в солнечное сплетение. На мгновение у него перехватило дыхание. Боль в затылке, которая вроде бы начала проходить, вернулась и разорвалась пламенем «греческого огня» в области выбитого ока.

Де Меро понял, что его слова попали в точку. Он, повидавший много глаз, горевших светом от упоения сражением, яростью ожесточённых схваток и поединков, страхом смерти и жаждой жизни, жадностью при виде золота и женщин… Он, смотревший в зрачки, где отражались пожары взятых штурмом городов… Ему ещё никогда не приходилось сталкиваться с таким взрывом ненависти, какой вспыхнул огнём безумия во взгляде магистра.

Меро откатился в сторону, пытаясь смягчить сыплющиеся на него тяжёлые удары и тычки. Перекрывая хриплое дыхание де Пейна, он закричал:

– Я вам не червь! Это вы – невольник своей гордыни и жажды власти! Это вы – вьючный вол, на шею которого дьяволом надето ярмо неутолённого честолюбия! Оглянитесь!

Де Пейн, остановленный криком барона и собственной усталостью, невольно обернулся.

– На вашей спине – не белый плащ с красным крестом, - Гюи нервно засмеялся, торопясь высказаться и захлёбываясь собственной кровью.

– Что же там? – трясущиеся от ярости руки магистра схватили полы белого плаща и подтянули его к близоруким глазам.

– Там груз ваших грехов. Там, на ваших плечах, повис мешок, стянутый ремнями чрезмерных надежд и несбыточных желаний, наполненный воплями убитых вами невинных душ, слезами матерей, сыновья которых никогда не принесут в дом деньги, хлеб и вино, не подадут больному и одинокому отцу чашу с водой…

– Замолчи… - голос магистра был тихим и хриплым. Припадок безумного бешенства уже покинул его, но глаза ещё были полны гнева.

– Я вам - не червь. Я – благородный рыцарь храма Господня и бывший вассал франкских королей, а вы – жестокий и выживший из ума старик, – обессиленный Меро говорил всё тише.

В просторной келье наступила тишина. Она тяжёлым камнем легла у ног де Пейна и показалась кратким мигом забытья барону. Шорох песка в песочных часах заставил магистра повернуть голову и взглянуть на Меро.

– И не переступить, и не отодвинуть, - загадочно произнёс храмовник.
– Что же мне с вами делать, Гюи? Должен признать: всё, что вы сказали – правда. Но то, что я делаю - я делаю во славу Господа нашего и на благо ордена. Жертвы – есть и будут, но они не напрасны.

Де Меро с горьким вздохом печали усмехнулся.

– А нужны ли Господу ненависть и кровь, а нужны ли ему тысячи убитых, развалины городов, разрушенные дома мусульман и иудеев, осколки старых греческих чаш и сосудов, куски мраморных статуй, растоптанных сапогами солдат, отрубленные в битвах руки и ноги побеждённых агарян и принесённых в жертву фанатиками ко гробу Господню? Где найдут на земле приют калеки, отпущенные на произвол судьбы из лазаретов госпитальерами?

– Замолчите, Меро! Дважды я повторять не буду. Именем Иисуса вы дали обет молчания, и ни один священник ещё не освободил вас от него.

Де Пейн подошёл к лежащему на полу пленнику и вытащил из ножен меч.

Меро невольно втянул голову в плечи, потом быстро взглянул на магистра и покорно подставил шею под удар. Тот, заметив тень испуга на лице барона, криво усмехнулся. Подсунув лезвие под верёвки, де Пейн несколькими движениями клинка разрезал путы и освободил Меро.

– Убить вас здесь - было бы слишком просто. Вы говорили, что у меня нет чести? Может быть, и так. Но клянусь распятием - за нанесённые мне оскорбления я бы вызвал вас на поединок. Жаль, что уставом ордена они запрещены. Правда, есть одно обстоятельство, которое не может изменить вашу участь к лучшему.

Барон, растирая запястья, поднялся на ноги. Магистр отошёл от пленника и в раздумье посмотрел на меч.

– Вы давали клятву на кресте оставаться верным ордену в жизни и смерти. Вы давали клятву хранить тайны ордена. Вы давали обет служения ордену и Господу нашему до последней капли крови. Я, Великий магистр могу обвинить вас в клятвопреступлении и отправить на виселицу, как труса или предателя, способствовавшего проникновению в нашу резиденцию сарацинских шпионов. И не сомневайтесь - если надо, в вашей келье найдут мусульманское золото. Ни один из братьев не решится выслушать ваши оправдания и выступить в вашу защиту.

Взгляд Меро, вспыхнувший возмущением и гневом, не смутил де Пейна, и он продолжал:

– Но, дабы доказать вам, что долг и честь рыцаря для меня не пустой звук, - при этих словах Меро горько улыбнулся, - я дам вам возможность умереть с честью.

Магистр перехватил меч так, чтобы рукоятка служила ему крестом.

– Поклянитесь, что вы сохраните в тайне всё, что произошло между нами.

Но Меро отвёл в сторону импровизированное распятие.

– Я уже дал вам все необходимые клятвы, и ещё одна будет просто лишней.