Всё, предначертанное свыше, свершилось. И Господу было угодно, чтобы один из лучших рыцарей времён крестовых походов в последние мгновения своего короткого жизненного пути почувствовал себя свободным от ужаса вечной пустоты и страха падения в небытие. Господу было угодно дать ему единственный шанс для совершения… нет, не поступка. Ощутив невыразимую обычными земными словами печаль по утраченным идеалам, услышав звуки труб, призывающих его обнажить меч не ради спасения собственной жизни, а ради обретения смерти, этот воин принял неизбежное.

Безымянная могила легко приняла в себя бездыханное бренное тело, но дух воина поднялся над мёртвой плотью и обрёл свою бестелесную оболочку в памяти врагов и товарищей по оружию. Ещё долго рассказы о храбреце передавались из уст в уста жителями оазисов на просторах Аравии, пока не легли в основу рукописных легенд о временах усердий и пота на пути Аллаха. А далеко от степей Палестины в скрипториях монастырей из хвастливых воспоминаний нескольких ветеранов крестовых походов, вернувшихся с полей битв Святой земли для тихой старческой затворнической жизни, монахи по нитке вытягивали правду и вплетали её в кружево летописных сводов, чтобы и там потомки тамплиеров могли прочесть историю преданного соратниками рыцаря-крестоносца.

Много воды утекло из ладони вечности. Сколь крепко ни сжимает вечность пальцы в кулак - остаются маленькие щели. Страшные войны, величайшие потрясения, сметавшие с лица земли народы, царства, империи, города и храмы, всё это - мутная вода времени. Она проливается широким бурным потоком событий или пульсирующими толчками выходит из горсти чьей-то жизнью с густой примесью крови. Она питает честолюбие, власть, ростки новых императорских династий и утоляет жажду славы, насытив сталь. Спокойная, полная лени сытая мирная жизнь – это ещё и песок, который находит свои тропы и пути через мозоли и трещины рук, сжимающих мотыгу или кузнечный молот. У жизни есть и веретено, которым она связывает в единое целое нити мистических повествований о героях и пророках, о загадках маленьких кусочков железа, скрытых в толще веков или в телах давно истлевших людей, искавших истины.

Что для времени жизнь или смерть? Всего лишь мгновение между громким криком новорожденного и тихим стоном умирающего.

Для вечности есть другие меры тяжестей и расстояний, высот и глубин, падений и взлётов, добра и зла.

Жильбер Эраль [70]– Великий магистр ордена тамплиеров - медленно перекладывал на массивном дубовом столе списки очередных пожертвований и трофеев, взятых во славу Господа. Отдельно лежали реестры женатых рыцарей, погибших при осаде Аскалона [71] . В который раз он восхищался мудростью Гуго де Пейна и умом духовного наставника Ордена - славного и достопочтенного мэтра Бернарда. В который раз он мысленно благодарил невероятную удачу и промысел божий, водившие рукой многочисленных пап.

«Да примет земля их бренные тела рядом с усыпальницей Святого Петра. Да воскресит и успокоит их души Господь в Царствии Небесном!»

Вот он - небольшой инкрустированный серебром сундучок, где хранятся бумаги из Рима, в которых ордену были предоставлены важные привилегии.

Булла от 29 марта1139 г. Omne datum optimum предоставляла тамплиерам независимость от светских, судебных и церковных властей, разрешила обращать в собственность захваченные в битвах трофеи – оружие, золото, свитки, книги, другие ценности. Булла от 9 января1144 г. «Milites Templi» отпускала грехи жертвующим имущество и земли в пользу ордена. Булла от 7 апреля1145 г. «Milicia Dei» позволяла братству строить особенные, орденские церкви, командорства, замки и крепости.

Есть даже специальное разрешение принимать в орден женатых рыцарей.

«Да, они не могли носить белых одежд, но… - подумал магистр и хитро улыбнулся уголками рта. – Но после смерти женатых тамплиеров их имущество отходило братству. И это правильно. Всё – на пользу и во славу ордена»

Правда, в последнее время среди завистников братства и противников растущего могущества и богатства храмовников зреет недовольство. Идут разговоры: "...А не слишком ли много привилегий для обыкновенных монахов?"

Магистр не обращал внимания на эту, пока ещё робкую, клевету и непоследовательную критику в адрес ордена. Орден сам по себе необычен, и таковым был задуман отцами основателями.

Так было угодно Господу. Так было угодно реликвиям, найденным тамплиерами. Именно они покровительствовали всем начинаниям ордена.

Магистр задумался, вспоминая Устав и письма достопочтенного отца Бернарда, долгие ночные бдения и молитвы, магические обряды язычников, изученные и применяемые тамплиерами, видения братьев во время недельных постов без еды и питья. На первый взгляд все эти таинства и ритуалы выглядели совершенно безумными, но знания древних оказались знамениями свыше, приносившими удачу.

Жаль, что многие сильные мира сего не понимали образа жизни тамплиеров на путях защиты Гроба Господня. В головах многих монархов не укладывалось, как смогли рыцари Тампля соединить монашеские принципы бытия с ожесточённой войной во имя веры и славы Ордена. Принимаемые добровольно обеты безбрачия, отказ от мирских соблазнов, клятвы послушания не мешали мастерству владения мечом. Презрение к богатству и достатку не препятствовали успешной финансовой деятельности и ростовщичеству. Орден госпитальеров возник раньше, примерно в 1070-ом году, но носить оружие госпитальерам не разрешалось. Монахам не разрешалось браться за оружие — ведь христианин не может убивать и, если ради самозащиты и на военной службе возможны послабления для обычных христиан, то монах – это трижды христианин. Кротость и самопожертвование – вот оружие монаха. Но благочестивый Бернард писал Гуго де Пейну: «Солдаты Христа... ни в малейшей степени не убоятся ни того, что совершают грех, убивая врагов, ни опасности, угрожающей их собственной жизни. Ведь убить кого-либо ради Христа или желать принять смерть ради Него не только совершенно свободно от греха, но и весьма похвально и достойно*3».