Сгущёнкин довольствовался спокойной жизнью, попивал чаи, заботился о сынишке и был счастлив от беззаботности. Он и не подозревал, какие волнения набирают силу за его спиной. А дело обстояло следующим образом: Игнат Савельич пыхтел над картой звёздного неба, когда в голову его постучала простая мысль: вдруг Сгущёнкин просто дурит их семейство? Вдруг он давно решил не вступать в их ряды, а его «подумаю» – всего-навсего форма вежливого отказа?

На семейном совете он высказал это предположение, семейство астрологов посовещалось и пришло к выводу, что необходимо построить подробный Сгущёнковский гороскоп, выдающий все особенности его судьбы и характера.

Марфа Петровна, склонившись над религиозными текстами, никак не могла уловить смысл прочитанного. Глаза её скользили по строчкам, но разум был занят фигурой Сгущёнкина. Марфа Петровна знала, что как соперник он ей не ровня. А из таких получаются хорошие приспешники… И всё же, его «раздумья» нервировали амбициозную женщину.

Дед Потап дремал перед телевизором.

– Сгущёнкин… – простонал он в полудрёме и потянулся рукой вперёд, к туманному образу, чудом выскользнувшему из сна, и представшему перед глазами.

Этим ранним утром Сгущёнкин чуть не выронил из рук свой мобильный. На том конце голос хозяина квартиры категорично сообщил, что через неделю возвращается и жильё необходимо освободить от Сгущёнковского духа.

Вольдемар в это время как раз покачивал коляску со сладко посапывающим Толей, перед окнами первого этажа.

Шалтай, созерцавший эту сцену из своего окна, увидел, как резко побледнело лицо Вольдемара и нервно задёргался его левый глаз. Он тут же бросился другу на помощь.

– Всё, – прошептал Вольдемар, опуская руки. – Всё. Точка.

– Что случилось?

– Выселяют. Что я буду делать, Слава?

– Сгущёнкин, друг. А поехали со мной, на юга. А? Приключения, отдых и для ребёнка польза.

– Так ты же через месяц только…

– А мы пораньше поедем. Попутешествуем, мир посмотрим. Что скажешь?

– А что я могу сказать… поехали, – безвольно согласился Сгущёнкин. Маленький Анатолий услышал разговор взрослых. Дословно перевести язык взрослых на детский он не мог, но суть уловил: новые места и люди. – Правильно, – одобрил Толик. – Давно пора папе отдохнуть. А то вся эта домашняя политика его, бедного поизмотала!

До отъезда оставался один день. И конечно же Сгущёнкина настигло приключение. Он сидел на лавочке перед подъездом и качал ребёнка. Кошка уверенно подошла к Сгущёнкину и стала внаглую тереться о ноги. Ухоженная, явно породистая, цвета крем-брюле с затемнёнными лапками, носиком и ушками. Помурлыкав у ноги, кошка запрыгнула на колени, свернулась калачиком и заурчала. Её урчание разбудило ребёнка. Толя открыл глаза, заулыбался и с интересом стал разглядывать гостью.

Та наглым образом перекочевала с колений Сгущёнкина в коляску и стала убаюкивать ребёнка урчанием. Сгущёнкин хотел убрать кошку, но стоило ему поднять незваную гостью, как Толик издал истошный вопль. И Сгущёнкин испуганно вернул кошку обратно.

Толик вмиг успокоился.

Кошка, как оказалось, пришла не в гости. Когда Сгущёнкин вернулся домой, она каким-то волшебством проникла за ним в квартиру.

Раньше бы Сгущёнкин ни за что не позволил животному расположиться в занимаемой им квартире – хозяин запретил это под страхом выселения. Так как выселение в любом случае должно было состояться завтра, страх потерял свою актуальность, и кошка облюбовала диван в гостиной.

Кошка оказалась воспитанной и по-маленькому сходила на газету «Спорт-экспресс» – любимую Сгущёнковскую газету, которую он себе позволил этим утром, и ещё не успел прочесть.

– Ничего страшного, – успокаивал себя Вольдемар. – Сегодня меня уже здесь не будет, а кошка останется. Если бы он знал, как ошибается.