— А так! В тебе сейчас говорит сам дьявол!

— Эк-ко! — Выдохнул он дым одновременно с междометием. — Сам, говоришь, дьявол?

— Ты находишься в зависимости от него. Он внушил тебе исполнять правила его игры. Вот, ты и шутишь всё в одном и том же стиле. Это называется "чёрным юмором", знаешь? И ты, как раб его, не можешь уже разговаривать по-человечески, нормальным языком…

— Это где ж ты, никак на Заводе, услыхал о нормальном-то языке? Может у дяди Коли программа испортилась, и он стал говорить по-человечьи?

— Да, не преувеличивай, ты! Я согласен, что на Заводах трудно говорить по нормальному. Мы сами придумали этот язык, точнее преувеличили, или выпячили тот, который тут в обиходе среди работяг и ремесленников… Но ведь, мы это придумали, как бы, невольно, в целях защиты от него. А вышло, что сами же запарываемся от этого и страдаем!.. Мы должны сопротивляться! Иначе совсем засосёт, и мы никогда не сможем друг с другом разговаривать о серьёзных вещах!

— Ну, хорошо! — Игорь вдруг переменил тон. — Как же тогда надо?

— Ты, ведь, Евангелие не читал… — начал Саша серьёзно, делая какое-то внутреннее усилие, чтобы не перейти на ядовитый язык, не сорваться на циничную иронию, к которой оба приятеля привыкли, считая её занятной игрой и даже формой самозащиты.

— Нет, не читал…

— А вот там говорится, как дьявол искушал Христа. Только Христос выдержал и не поддался всем его соблазнам, потому что с ним был Бог. А вот мы с тобой находимся под властью сатаны, когда играем в эти глупые игры. Сами себя запарываем, и ещё смеёмся, когда другому становится невмоготу.

— Так-то оно так, — ответил Игорь, действительно посерьёзнев. — Однако ж без этого будет совсем скучно… Ты покаместь был в больнице, мне тут приходилось только с Машкой пороть. А он, сам знаешь, "третий — лишний", наших шуток не понимает — родной Завод шибко уважает…

— Это просто — как дурная привычка. Надо придерживаться внутренних принципов. Надо работать над собой. И нельзя внешне быть одним, а внутренне — другим. Постепенно сделаешься одинаковым и снаружи и изнутри. Только ты сам можешь выбрать сейчас, пока ещё не поздно, каким быть: таким, как ты снаружи, как все, — и тогда огрубеть внутренне; или наоборот — изменить внешние привычки и следовать своему внутреннему голосу. А иначе будешь, как он… — Саша махнул рукой, указывая на человека, в телогрейке, с папиросой во рту, стоявшего неподалёку на коленях и "починивавшего" радиатор отопительной батареи.

— Дак, то ж дядя Коля! — воскликнул Игорь!

— Никакой не дядя Коля! А только — очень похож.

— И, правда! Наверное, это — его двойник! — засмеялся Игорь.

— Хватит… — устало отозвался Саша. — Прямо ж сказать ничего нельзя — сразу начинаешь порку! Один и тот же юмор… Одна и та же работа!.. Одни и те же люди!.. Один и тот же Завод!..

— Э!.. Ты Завод не тронь! Завод не просто один — он един и неделим!

— Запорол! Хватит! — взмолился Сашка.

— Ага! — улыбнулся Игорь. — Ладно! Это я только так, для проверки. Какой-то ты сегодня не такой! — Игорь бросил в сторону докуренную сигарету. — Пошли прогуляемся!

Товарищи направились в туалет. Рабочий день был в разгаре, поэтому даже там никого не было. Отойдя от писсуаров, они стали мыть руки. Краны на раковинах были разболтаны. Из пяти работало только три.

— Смотри! — воскликнул Игорь.

С этими словами он открыл посильнее воду и ловко отнял открученную от смесителя изогнутую трубку.

Брызнула струя воды, ударив в потолок.

— Атаз!! — закричал Игорь и, прихватив с собой трубку смесителя, ринулся к выходу.

Оказавшись за дверями, в коридоре, друзья резко перешли на спокойный шаг и, как ни в чём ни бывало, направились к раздевалке.

Там Игорь показал Сашке "трофей", вытащив трубку из-под халата.

— Видал? — похвастался он. — Больше не увидишь!

Он подошёл к чьему-то шкафу, отогнул угол металлической дверцы и просунул в образовавшуюся щель трубку. Трубка загремела, ударяясь о внутренние стенки шкафа и пол.

— У него их теперь целых три штуки! — добавил Игорь гордо.

— У кого?

— У Тольки, мастера моего. Я каждый день туда ему что-нибудь опускаю в подарок!

— Так, значит, и с остальных смесителей ты трубы посвинчивал? — догадался Саша.

— Конечно!

— Но ведь их нечем заменить! Краны и раковины — старые, нестандартные… Придётся всё менять напрочь…

— Вот-вот! Пусть полностью весь сортир ремонтируют! Убыток-то какой! — Игорь засмеялся, намекая на фразу некогда сказанную их учебным мастером — Летучим, когда ещё, будучи в ПТУ, он подловил Сашку, сбившего решётку с окна, так что три группы ремесленников, пробежав по ней ногами, превратили её в кучу разрозненных щеп.

— Так, ведь, это же подло… — робко заметил Саша, продолжая одновременно играть роль праведника, и в то же время, на самом деле не желая соглашаться со своим товарищем.