Дождавшись положенного срока, Саша пришёл на свидание, только теперь уже один, сел на ту же скамью, по соседству с тем же человеком.

Шла тихая будничная месса на польском языке. Людей было не более десятка. Саша не решался заговорить с незнакомцем и тот, как будто, был углублён в молитву, участвуя в службе, время от времени опускаясь на колени, вздыхая и поднимаясь обратно, чтобы сесть. Саша начал уже сомневаться, тот ли это самый человек, и состоится ли встреча, когда незнакомец вдруг обратил на него внимание: повернулся и приблизился лицом к самому Сашиному левому уху.

— Вы от Черепанова? — спросил таинственный человек шёпотом.

— Да…

— После службы встретимся за воротами, — торопливо прошептал он и, быстро отпрянув на своё место, сразу опустился на колени, одновременно со звуком колокольчика, донёсшегося со стороны алтаря. Саша последовал его примеру, а когда снова зазвонил колокольчик и верующие поднялись с колен, он поспешил тихо выскользнуть из храма.

По известной причине, сформировавшей до — и после-военный менталитет советского человека, родители Сашиного товарища по Университету, родители дворника, а также — и незнакомца из костёла, по-видимому, не блистали особой фантазией и, называя своих детей, ничего другого, как "вроде Володи", придумать не смогли или не захотели. А поскольку все они в прямом родстве не состояли и не находились "в роде Володи", да и фамилии у них оказались не Ульяновы, а совсем разные: так, и у незнакомца из костёла была — Теплушкин и совсем не подходила к его экстравагантной внешности хиппи: он был одет в самодельный плохо перекроенный поношенный длиннополый суконный плащ-балдахон, неимоверного размера, обладал длинными рыжеватыми волосами до плеч, бородой в пол-локтя. Теплушкин представился Вовой. Он был старше Саши лет на семь-восемь. Познакомившись, они молча вернулись на церковный двор, прошли мимо костёла, вышли через задние ворота и направились к Кузнецкому Мосту. И тогда только Вова спросил, как Саша стал верующим, крещён ли он, какую читает литературу.

К таким вопросам Саша готов не был, поскольку сам ещё не знал, считать ли себя верующим или нет. Поэтому он ответил, что он — не крещён, и прежде чем креститься хотел бы найти ответы на многие религиозные вопросы, которых он не нашёл в Евангелии.

— Конечно, — заметил Вова, — Евангелие было написано много лет назад и для современного человека, с его секуляризированным сознанием, во многом остаётся непонятным… Требуется его толкование… На Западе существует много книг… Есть и у нас, в Советском Союзе… Но в основном они находятся под негласным запретом. Поэтому, как правило, познание религиозных истин является достоянием немногих… Но есть и другой путь к Богу — через веру…

Казалось странным то, что Вову не интересовало, где Сашка работает и какая у него зарплата, на какой факультет МГУ он собирается поступать, когда пойдёт в армию, кто родители, какая квартира — обычные вопросы, которые, как правило, задают простые люди, с которыми впервые знакомишься. Не позволяя Саше более ничего спрашивать, отмалчиваясь на Сашины вопросы или уводя разговор в нужную ему сторону, Вова, как-то часто вздыхая, будто бы через силу делая не в первый раз одну и ту же работу, стал излагать свою религиозную мысль, сначала неуклюже, с трудом подбирая нужные слова, но потом постепенно увлёкся своим монологом и даже воодушевился…

Прежде всего, он рассказал об "основной проблеме религии", которой, как, оказалось, была проблема множественности различных вероисповеданий, как внутри христианства, так и вне его; как во всём мире, так и в отдельно взятой стране — Советском Союзе.

Поскольку именно этот вопрос является самым соблазнительным для секуляризованного сознания, говорил Вова, то и необходимо найти его решение. Поэтому-то, мол, в последнее время, как это ни странно, но однако — факт — именно в атеистической среде нашей советской действительности, нежели в религиозной, зародилось совершенно необычное новое и, тем не менее, по-настоящему религиозное движение, которое называется "экуменическим" — от греческого слова "ойкумена", что значит "Вселенная" — то есть движение, которое ставит своей целью реальное объединение церквей, как в духе, так и физически, как христианских, так и не-христианских. Ибо Бог — один над всей Вселенной: католики, православные, пятидесятники, баптисты, лютеране должны объединиться внутри христианства, а затем христианство должно объединиться с другими мировыми религиями: с иудаизмом, исламом, буддизмом… Более того, наше движение готово сотрудничать и вести переговоры для объединения не только с религиозными людьми, но даже с теми, кто считает себя неверующим, но в глубине души является "человеком доброй воли", то есть тем, кто, даже, ещё не зная Бога, исполняет его волю, живёт по совести и кто согласен идти вместе, чтобы противостоять "князю тьмы" и бороться с "мерзостью запустения" — исторической погрехой современности, религиозной, моральной и духовной разобщённостью, которую возникла настоятельная необходимость исправить…

Далее Вова начал рассказывать о конфессиональных различиях между католичеством, православием и протестантизмом, между христианством и иудаизмом, мусульманством, буддизмом. Последние две религии как-то у него сливались, и Саша не ясно понял разницу между ними. Но Вова не останавливался на частных аспектах и продолжал…

— Миллионы людей уходят в ад! — Он уже не вздыхал так тяжело, как в начале своего монолога, а воодушевлённый и окрылённый тем, что роль проповедника, труд которого он взял на себя, удавалась, и что идея была очерчена верно, и что пришедшее вдохновение явилось подтверждением успеха и своеобразной наградой.

— А что сделали мы, христиане, кроме молитв и свечек в церкви?! — продолжал он. — Государство оболванивает людей, убеждая, что никакого Бога нет! Кругом ложь и, как сказано в Библии, "мерзость запустения"! Разуверившиеся в коммунизме старики дошли до крайности, превратившись в последних алкоголиков, не способных осмыслить азбучных человеческих истин! Молодёжь — также глушит своё сознание вином и наркотиками — только бы не думать о том, что жизнь — это серьёзная вещь, дарованная Богом! Телевидение каждый день подсовывает жвачку — сплошную пропаганду, превращает людей в стадо послушных кроликов!.. И перед лицом всего этого безумия — ты… твоя бессмертная душа… и — Бог, Единый для всех Творец: и для дикарей, и для мудрецов, и для сектантов и для… всех других верующих и для… неверующих…

Неожиданно Вова остановился, воздел руки вверх, к тёмному вечернему небу, освещённому уличными фонарями.

— Он с тоской взирает на нас… — проговорил он, не обращая внимания на шарахнувшегося в сторону прохожего. — Кто же услышит Его и последует Его зову?!..

Вова замолчал. Некоторое время они шли молча. Саша не знал, будет ли продолжение проповеди или наступил конец. Но, похоже было, что его знакомый поставил на этом точку и теперь ждал, какая воспоследует реакция.

— А как вы понимаете бессмертие души? — поинтересовался Саша.