Но Лера ничего не слышала. Она еле-еле успела в последний момент вскочить вслед за Викой в машину.

– Эй, занято, – обернулся шофер.

– Уходи, – сказала ей Вика, – я поеду одна.

– Барышня, выйдите из машины, – велел шофер.

– Вика, послушай…

– Оставь меня в покое. У меня скоро важная встреча.

– Тебе нельзя…

– Выходите обе! – разозлился шофер. – Я никуда не поеду.

– Ты слышишь? – закричала Вика. – Я из-за тебя опоздаю. Подождите, она уже уходит, – и стала выталкивать Леру из машины.

Той оставалось только подчиниться. «Ну и фиг с вами, – думала Лера по дороге к метро, – делайте что хотите. И чего это Вика так разозлилась? И одна уехала. Может быть, она… Нет… – Об этом не хотелось даже думать. – Сейчас Анна Ивановна расскажет мне, кто такой этот Штирлиц, и возможно, хоть что-то прояснится».

Но ничего так и не стало более понятным. Лера слушала Анну Ивановну вполуха, возвращаясь мысленно к ссоре с подругой.

И все-таки неужели… Вика?

Анна Ивановна, заметив состояние гостьи, замолчала. Потом, когда та наконец очнулась, поинтересовалась, в чем дело. Лера, поколебавшись немного, посмотрела на нее обреченно, набрала побольше воздуха – и рассказала о Вике.

Почти все оставшееся время они говорили только о ней.

Про Штирлица стало известно больше, но не настолько, насколько рассчитывала Лера. Он оказался работником какого-то непонятного спецкомитета психо-чего-то-там исследований, как сказала Анна Ивановна. В общем – из органов. Приехал расследовать убийство Лидии Сергеевны. Как оказалось, Смирнова действительно была консультантом этого самого комитета. И должна была вскоре переехать на новое место работы. Но не успела. Анна Ивановна сетовала, что Лидочка не рассказала ей ничего. И даже обижалась.

Штирлиц очень заинтересовался приходом Леры. И помощнице пришлось подробно поведать обо всем. О том, кто такая Лера и почему Лидия оставила ей квартиру. О том, как Лера умеет смотреть и чувствовать и о том, что она не убивала Лидию Сергеевну. Еще Анна Ивановна просила побыстрее найти убийцу – помочь внучке Федора Ивановича Варакина.

Лера слушала эту наивную речь и понимала, что злиться на Анну Ивановну бессмысленно. Та выложила практически все, что знала. Теперь найти ее, Леру, не составит большого труда. Ведь Штирлиц уже знает о ней предостаточно. А если чего-то не знает – помогут коллеги.

Выйдя на улицу, Лера решила узнать, что происходит у подруги. Мобильника не было, пользоваться автоматами она разучилась. Оставалось поехать домой к Вике, тем более ключи от квартиры у нее были. Она нырнула в метро. Ехать пришлось долго, хорошо хоть народу оказалось немного. Она села в конце вагона и уставилась в окно.

Не доезжая до «Горьковской», поезд резко затормозил и остановился. Минут через пять люди стали проявлять признаки беспокойства. Оказалось, что впереди на линии приключились какие-то неполадки, всех попросили подождать, пока их исправят, и не волноваться. Народ поутих. Лера продолжала безучастно пялиться в окно. Ее тревожило другое.

Никак не удавалось прекратить думать о Вике. Что делать, если окажется, что Лидию Сергеевну убила (этого не может быть, да, это бред, страшный и непонятный) все-таки она? Но зачем? Зачем это могло понадобиться Вике? Лера не могла найти ни одного мало-мальски подходящего объяснения. Думать об этом было больно. «Нет, – уговаривала она себя, – нет, этого не может быть. Надо переключиться на что-нибудь другое. Менее опасное. – И вновь возвращалась мыслями к подруге. – А вдруг она… Может, лучше не ехать вовсе? А если Вике нужна поддержка? Она поехала со мной, чтобы помочь, а я собираюсь бросить ее в трудную минуту. Нечестно. Вика из-за меня рисковала, и теперь, когда ее тоже разыскивают…» Мысли путались в голове. Через некоторое время созрело решение. Она поедет к Вике. Даже если подруга готовит западню, все равно через это надо пройти. Лучше так, чем мучиться подозрениями. Надо узнать все до конца. Пусть будет что будет.

Поезд дернулся, проехал немного и снова встал. Когда наконец добрались до «Горьковской» и люди ринулись к выходу, Лера продолжала сидеть, пока не услышала объявление, что поезд дальше не пойдет. В дверь заглянула дежурная и попросила освободить вагон. Лера направилась к выходу в город – до Викиного дома было недалеко, а ходьба в таких ситуациях помогает. Захотелось прогуляться по Университетской набережной и посидеть у сфинксов. Столько раз они выручали ее. Может быть, и теперь…

На скамейке было пусто. Лера спустилась к воде и окунула руки в Неву. Зачерпнув немного, плеснула в лицо и уселась на нижней ступеньке. Река переливалась под лучами солнца и приветливо серебрилась. Нева вовсе не выглядела мрачной. Это казалось хорошим предзнаменованием.

Она должна пройти путь до конца. И вспомнить все. Там отыщется что нужно. Смущал лишь один момент. Почему, начиная что-то вспоминать, она видит события как-то не так. Что-то неправильное было в этих картинах. Словно она помнила одно, а видела другое. И еще: каким образом к ее воспоминаниям стали примешиваться чужие? Ведь она видела то, что происходило не только с ней, но и как будто бы с другими. С Люсьеной, например. Это было непонятно.

И самое странное – ее вдруг стало охватывать чувство вины перед Люсьеной. Женщина, у которой с Федором так ничего и не сложилось. Раньше Лера этого не понимала. Теперь, спустя столько лет, она знала намного больше. Если бы не она, Лера, кто знает, может быть, Люсьена с Федором были бы счастливы. Люсьена подходила ему. Понимала, что ему нужно. Любила его.