Дарья Терентьевна еще не спала и дожидала Любу; когда та вернулась отъ Кринкиныхъ. Дарья Терентьевна встртила ее въ прихожей. — Ну, что? Какъ? Разсказывай… начала она, цлуя дочь.

— Да вотъ узнала, что вы приказывали. Двсти рублей онъ жалованья въ банк получаетъ. Двсти рублей въ мсяцъ и кром того, говоритъ, награды хорошія… отвчала та.

— Фу ты пропасть! Да ты про кого? вытаращила глаза Дарья Терентьевна.

— Да про Виталія Петровича. Сами-же вы велли спросить, сколько онъ жалованья получаетъ.

— Да вдь я теб сказала вообще, сказала только къ слову, что ежели за тобой какой-нибудь молодой человкъ ухаживаетъ, то ты должна стараться узнать, сколько онъ жалованья получаетъ, а ты ужь сейчасъ — и на поди!

— Онъ, маменька, очень ухаживалъ, онъ даже до нашего дома насъ проводилъ.

— Ну, не болтай вздора. Этотъ теб въ женихи не годится. Что такое банковскій конторщикъ! Да въ другой разъ не позволяй ему и провожать себя: «маменька, молъ, этого не любитъ». Я тебя про другихъ спрашиваю, кто тамъ былъ.

— Онъ, маменька, говоритъ, что онъ на бирж играетъ и что это очень выгодно, что онъ хорошія деньги наживаетъ.

— Да что ты все про этого Плоскова! Говорю теб, что онъ теб не пара! Ты двушка богатая, съ большимъ приданымъ. Будешь много про него болтать, то я и на репетиціи пускать не стану. Богъ съ нимъ и съ спектаклемъ. Да и вообще мн не по нутру эти спектакли. Ежели я согласилась тебя отпустить, то только изъ-за того, что нтъ-ли тамъ какихъ-нибудь мужчинъ основательныхъ; солидныхъ.

— Офицеръ былъ какой-то, только онъ со мной почти не разговаривалъ. Это нашъ режиссеръ. Онъ распредлялъ роли.

— Да ты, кажется, совсмъ не понимающая! Иди, раздвайся.

Люба отправилась къ себ въ комнату и стада снимать съ себя платье и корсетъ, дабы ложиться спать. Черезъ нсколько времени къ ней опять пришла Дарья Терентьевна. Она была въ юбк и ночной кофточк.

— Что это за люди Кринкины? Разсказывай… снова начала она.

— Да живутъ хорошо. Лариса Павловна дама хорошая, ласковая, такъ меня расцловала, только ужь очень она накрашена и сильно молодится. Все хочетъ молодыя роли играть. А вотъ мужъ у ней какой-то эдакій…. полоумный. Впрочемъ, онъ даже и не сидлъ съ нами, разсказывала Люба.

— Были-ли молодые люди изъ хорошаго купеческаго круга-то — вотъ я объ чемъ спрашиваю.

— Конинъ былъ. У нихъ, говорятъ, ватная фабрика.

— Ну, этотъ пьяница. Я знаю Конина. Это такой съ хриплымъ голосомъ?

— Да, съ хриплымъ. Только это, я думаю, отъ комизма.

— Какое отъ комизма! Просто пропилъ свой голосъ. Все съ актерами путается.

— Только онъ некрасивъ. Такой какой-то шаршавый.

— Красота тутъ не причемъ, матушка, а былъ бы человкъ солидный и изъ хорошаго купеческаго дома. Заводчикъ Корневъ былъ?

— Нтъ, не былъ.

— Да вдь онъ первый актеръ-любитель.

— Должно быть въ какомъ-нибудь другомъ кружк играетъ. Вдь любительскихъ кружковъ много. Впрочемъ, о немъ кто-то упоминалъ, чтобы пригласить его.

— Вотъ это подходящій человкъ, хоть онъ и любитель, вотъ за этого человка ты возьмись, ежели его пригласятъ играть. У нихъ и пароходство, и заводы — и чего-чего нтъ! Мукосевымъ онъ родственникомъ приходится да и кром того одинъ сынъ у отца.

— Онъ, должно быть, въ мукосевскомъ кружк и играетъ.

— Конечно-же тамъ. Вотъ ежели-бы въ мукосевскій кружокъ тебя пригласили играть, такъ я-бы зажмурясь отпускала, потому тамъ все дти купеческихъ тузовъ, а здсь, я думаю, сбродъ какой-то. Ну, кто еще былъ?

— Да все банковскіе служащіе изъ разныхъ банковъ.

— Ну, конечно-же сбродъ.

— Адвокатъ одинъ былъ.

— Тоже горе. Нынче адвокату грошъ цна. Хорошій, который въ хорошія дла втершись, въ любительскіе спектакли играть не пойдетъ, а разные голь-адвокатишки, такъ хуже банковскихъ чиновниковъ.

— Я не знаю, маменька, почему вы противъ банковскихъ чиновниковъ. У васъ племянникъ банковскій чиновникъ, — заступилась Люба.

— И тоже голь.

— Онъ голь, а ежели Виталія Петровича взять…

Мать строго взглянула на дочь.

— Да что ты все про этого Виталія Петровича! Ужь не вздумала-ли ты съ нимъ что-нибудь въ серьезъ? Смотри у меня! — строго сказала она дочери.

— Лазина Анничка вышла-же за банковскаго чиновника — и живетъ хорошо.

— Не мели вздору! Лазина и ты. Лазина сирота, ее выдавалъ дядя и далъ за ней какихъ-нибудь пять тысячъ, а ты богатая невста.