Англичанинъ стоялъ въ коляск во весь ростъ, стараясь улыбнуться. Носъ его былъ въ крови. По пробритому подбородку также текла кровь; мальчишка подавалъ ему поднятую съ земли шляпу.

XXI

Экипажи, тянувшіеся вереницей мимо мстовъ съ зрителями, мало по малу начали рдть. Катающаяся публика стала разъзжаться. У продолжавшихъ еще сновать экипажей уже изсякъ цвточный матеріалъ для киданья. Цвточный дождь затихалъ. Битва цвтами кончалась. Только изрдка еще кое кто швырялъ остатками букетиковъ, но ужъ не безъ разбора направо и налво, а только въ знакомыхъ, избранныхъ лицъ. Такъ было въ экипажахъ, такъ было и въ мстахъ среди зрителей. Публика, видимо, устала дурачиться. Шоссе было усяно цвтами, но мальчишки уже не поднимали эти цвты, ибо никто не покупалъ ихъ. Публика начала звать и уходила. Окровавленный англичанинъ больше не показывался. Конуринъ, прикопившій съ пятокъ букетиковъ, чтобы швырнуть въ него на послдяхъ, долго ждалъ его и наконецъ тоже началъ звать. Звалъ и Николай Ивановичъ.

— Канитель. Чмъ зря здсь сидть, пойдемте-ка лучше въ буфетъ, — сказалъ онъ. — Пить что-то хочется. Глаша можетъ выпить лимонаду, а мы саданемъ бутылочку красненькаго ординерцу.

— Пріятныя рчи пріятно и слушать, откликнулся Конуринъ, вставая и отряхиваясь отъ цвточныхъ. лепестковъ, и спросилъ:- А гд тутъ буфетъ?

— Какой буфетъ? Здсь нтъ буфета, — проговорила Глафира Семеновна.

— Ну, вотъ… Гулянье, эдакое представленіе, да чтобы буфета не было! Не можетъ этого быть. Наврное есть. Гд-же публика горло-то промачиваетъ? Нельзя безъ промочки. Вдь у всхъ першитъ посл такого азарта.

— А вы забываете, что мы на улиц, а не въ театр!

— Ничего не обозначаетъ. Обязаны и на улиц посл такого происшествія…

— Да вотъ сейчасъ спросимъ, сказалъ Николай Ивановичъ. — Мусье! Гд здсь буфетъ пуръ буаръ? обратился онъ къ завдующему мстами старичку съ кокардой изъ цвтныхъ ленточекъ на груди пиджака.

— Тринкенъ… пояснилъ Конуринъ и хлопнулъ себя по галстуху.

Старичекъ съ кокардой улыбнулся и заговорилъ что-то по французски.

— Глаша! Что онъ говоритъ? спросилъ Николай Ивановичъ жену.

— Да говоритъ тоже, что и я говорила. Нтъ здсь буфета.

— Да ты можетъ быть врешь. Можетъ быть онъ что-нибудь другое говоритъ?

— Фу, какой недоврчивый! Тогда иди и ищи буфетъ.

— Однако, ужъ это совсмъ глупо, что гулянье устраиваютъ, а o буфет не хотятъ позаботиться. Это ужъ даже и на заграницу не похоже.

— Да вотъ пойдемъ мимо дома на сваяхъ, такъ тамъ буфетъ есть, — сказала Глафира Семеновна.

— На сваи? воскликнулъ Конуринъ. — Нтъ-съ, слуга покорный! Это чтобы опять полтораста четвертаковъ въ лошадки просадить? — вяземскими пряниками меня туда не заманишь. И такъ ужъ я въ этихъ вертепахъ, почитай, бочку кенигскаго рафинаду проухалъ.

— То есть какъ это рафинаду?

— Да такъ. Акуратъ такую сумму оставилъ, что бочка сахару-рафинаду въ покупк себ въ лавку стоитъ.

— Ахъ, вотъ что, проговорила Глафира Семеновна. — Ну, что-жъ изъ этого? Въ одинъ день проигрываешь, въ другой день выигрываешь. Вчера несчастье, а сегодня счастье. Этакъ ежели бастовать при первой неудач, такъ всегда въ проигрыш будешь. Не знаю, какъ вы, а мн такъ очень хочется попробовать отыграться.

— Глаша! Не смй! И думать не смй! закричалъ на нее Николай Ивановичъ.

— Пожалуйста, пожалуйста, не возвышай голосъ. Не испугаюсь! остановила его Глафира Семеловна.

— Да я не позволю теб играть! Что это такое въ самомъ дл! Вчера двсти франковъ проухала, сама говоришь, что здсь все основано на мошенничеств, и вдругъ опять играть.

— Вовсе даже и не двсти франковъ, а всего сто двадцать съ чмъ-то. Ты забываешь, что я утромъ на сваяхъ выиграла. За то теперь ужъ будемъ глядть въ оба. Я буду играть, а ты стой около меня и гляди.

— Да не желаю я совсмъ, чтобы ты играла! Провались они эти проигранные двсти франковъ!

— Какъ? Ты хочешь, чтобы я даже и въ Монте-Карло не попробовала своего счастія? Зачмъ-же тогда было хать въ Ниццу! Ты слышалъ, что вчера Капитонъ Васильичъ сказалъ? Онъ сказалъ, что изъ-за Монте-Карло-то сюда въ Ниццу вс аристократы и здятъ, потому тамъ въ рулетку, ежели только счастіе придетъ, въ полчаса можно даже и всю поздку свою окупить. Въ лошадки и позда не выиграла, такъ можетъ быть въ рулетку выиграю. Нтъ, ужъ ты какъ хочешь, а я въ Монте-Карло хоть на золотой, да рискну.

— Ну, это мы еще посмотримъ!

— А мы поглядимъ. Не позволишь мн испытать своего счастья въ рулетку, такъ посл этого нтъ теб переводчицы! — погрозилась Глафира Семеновна. — Не стану я теб ничего и переводить по-русски, что говорятъ французы, не стану говорить по французски. Понимай и говори самъ, какъ знаешь. Вотъ теб за насиліе!

Глафира Семеновна выговорила это и слезливо заморгала глазами. Они шли по бульвару, среди массы гуляющей публики. Проходящіе давно уже обращали вниманіе на ихъ рзкій разговоръ въ возвышенномъ тон, а когда Глафира Семеновна поднесла носовой платокъ къ глазамъ, то нкоторыя даже останавливались и смотрли имъ вслдъ. Конуринъ замтилъ это и подосплъ на выручку. Онъ сталъ стараться перемнить разговоръ.