десятки тысяч лиц: белые и безжизненные они скрывались в речной мути как за непроницаемой

пленкой, которой была покрыта вся поверхность воды. Мы не плыли, а словно скользили по

стеклу, не оставляя за собой никаких следов.

Водянистые лица смотрели на меня пустыми белыми глазами, словно поджаренные караси и что-

то бурчали немыми ртами. Но я их не слышал…

В висках заколотило, а сердце бешено забилось в груди.

Я приблизился, чтобы различить или хотя бы угадать эти слова. Я должен был их услышать.

Пленка порвалась, резко лопнула, словно мыльный пузырь и ко мне потянулось множество

разбухших пальцев. Я был не в силах сопротивляться, и меня волоком потянуло вниз.

Стремительно и бесповоротно, как слепого котенка. И вот когда я уже смирился со своей участью

и всем телом подался вниз, меня кто-то схватил за плечо и дернул назад.

– Что это? – испуганно взирая на Проклятого я никак не мог прийти в себя.

– Река утопленников. Это их души… - невозмутимо произнес мой спаситель.

– Глупцы! – вновь загоготал Езеф.

***

Мы вступили на берег и я, не оборачиваясь, пошел вдоль берега, не желая смотреть на то, как

лодка с полоумным стариком исчезает в призрачном тумане. Наверное, его ужасный смех еще

долго будет преследовать меня во снах.

– Постой, куда ты?

Я остановился и, развернувшись, посмотрел на Проклятого.

– А какая разница! Ты сам говоришь, что мы в ловушке и выхода нет. Тогда не вс ли равно куда

идти? – я вновь развернулся и меня в очередной раз остановил его голос.

– Постой, - теперь уже более требовательно. – Ты живой и тебе здесь не место!

– Тогда убей меня! – не сдержавшись, закричал я что есть мочи. – Мне безразличны твои слова!

Какой толк идти как марионетка: не зная, куда и зачем...

Я беспомощно упал на холодную землю. На лице предательски возникли тонкие струйки слез.

Проклятый отвернулся в сторону реки, чтобы не видеть моего отчаянья и тихо произнес:

– Хорошо, я расскажу тебе все, что знаю сам. Только поверь, знаю я не так уж много.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: История рассказанная в полночь

Костер был холодным и безжизненным, словно не горел, а просто жадно пожирал сухие

дровишки, желая скорее потухнуть навсегда. Возможно, это всего лишь мое больное воображение

играло со мной злую шутку, и я просто-напросто не мог хорошенько согреться.

Открыв сумку и поежившись, я потер руки и, взяв перо, разделил чистый лист на две половинки.

Линия получилась неровной, словно улыбка безглазого старца. Я недовольно сплюнул.

– Не получается? – разочарованно вздохнул Проклятый.

– Здесь очень холодно и мерзко, - попытался я найти себя достойное оправдание. Но, судя по

всему, у меня ничего получилось.

– Я тоже здесь многое стал забывать, - согласился Проклятый. – И огонь не греет. Здесь все

мертвое.

От этих слов мне стало еще холоднее.

– Где мы?

– Не знаю, мне кажется, что мы в каком-то крохотном местечке, затерявшимся между миром

живых и миром мертвых. Именно здесь я встретил тех, кто не может найти пристанище, пока не

попадет в реку утопленников или не заблудятся в лесу висельников.

– Это какой-то бред.

– Может быть ты и прав. К здешним правилам сложно привыкнуть. Но у нас нет выбора.

– Выбор есть всегда, - не согласился я.

Проклятый тяжело вздохнул. Немного сомневаясь, я все-таки решился и спросил:

– Скажи…ээ?.. Боже! Я даже не знаю, как тебя зовут!

Проклятый грустно улыбнулся.

– Называй меня, глупцом. Другого имени я уже не вспомню.

– Скажи ...хм…- я так и не осмелился назвать его предложенным именем, - а как ты оказался

здесь?

– Наверное, так же как и ты. Случайно и бесповоротно…

Ласково потрепав Ша за шерстку, Проклятый продолжил:

– Я ведь раньше был простым учителем. Да, да не удивляйся… хотя, честно говоря, вряд ли можно

найти более беззащитное призвание, - сейчас он предстал передо мной совсем в ином обличии. Я

внимательно присмотрелся к собеседнику, и он предстал передо мной совсем в ином обличие: