– Да, и предупреждение на счет членовредительство к зажигалке тоже относится. До встречи, господа, как вы понимаете, у меня дела. Местного эльфа зовут Блэйки, по-английски он понимает плохо. Всех благ.

И вот теперь он удаляется окончательно.

* * *

Совет.

Ну не фига ж себе! Снейп курит, у него есть маггловские сигареты и он нам их так просто дал, даже не прочитав мораль о вреде курения. Он собирается нас кормить, явно не отдает нас пока своему Лорду, хочет с нами договориться. Если б я не стоял тогда на Башне Астрономии в двух шагах от него под мантией-невидимкой и не видел, как он послал в Дамблдора смертельное проклятие, я бы сейчас первым бросился ему на шею. Но я сам видел, как Белла выбила у директора палочку, а Снейп наложил на него, уже беззащитного, Аваду. И я слышал пронзительно тихий шепот директора «Северус, пожалуйста», и я смотрел, как он медленно падал за ограждение площадки, чтобы навек сгинуть внизу, у подножия башни. Кем надо быть, чтобы, услышав этот шепот, убить старого, ослабленного бесплодными поисками крестража, человека? Да если б сам Волдеморт так просил меня, я б не поднял на него руку. А этот?

– Мальчики, я ничего не понимаю, - устало выдыхает Гермиона.
– Объясните мне кто-нибудь, что здесь происходит.

Если уж она не понимает, куда уж нам!

– Может быть, он нас сейчас отравит? За ужином?
– предполагает Рон.

– Да, и сигареты отравленные дал. Кстати, кто-нибудь хочет?

Да, мы все хотим снейповых отравленных сигарет, немедленно, а потом отравленного ужина и еще отравленных сигарет, а потом спать и умирать в муках во сне. И от чая из сушеных мухоморов я бы не отказался, и от варенья с поганками. Я уже не помню, когда мы в последний раз нормально ели. Или спали не в мокрой от дождя палатке. Так что сейчас сухой подвал, возможность покурить и обещание скорого ужина полностью примиряют меня с действительностью. Кстати, даже то, что мы по-прежнему прикованы к стене, радости не омрачает - он зачаровал цепь так, что она свободно удлиняется, что я и обнаруживаю, подходя к Герми за сигаретами.

Когда только раскуриваешь сигарету, кажется, что впереди целая жизнь, для меня это всегда было каким-то зачарованным временем с тех пор, как я впервые оценил возможность пару минут посвящать только себе, просто вдыхая дым. Это было после смерти родителей, кстати, именно в Норе, когда Билл Уизли, явно не зная, как мне еще помочь, протянул мне пачку, сказав «угощайся»…

– Мальчики, что мы будем делать? Это все так странно. Я его совсем не понимаю, - Гермиона курит и одновременно теребит верхнюю губу, что она делает только в состоянии крайней задумчивости.

– Жрать мы будем, вот что я думаю!
– радостно восклицает Рон.

Это мы с Герми, как всегда, погрузившись в меланхолию, пропустили самое интересное - прямо перед нами возник столик, уставленный тарелками с едой.

Великий Мерлин, какие же мы голодные! Приключения выглядят романтично только на расстоянии - вот ты с верными друзьями живешь в лесу в палатке, пробавляешься, чем бог пошлет, выслеживаешь врагов, избегаешь верной смерти, а потом, вечером, вспоминаешь у костра дела минувших дней, преисполняешься новых планов и сладко спишь - как это там говорится?
– о, под куполом небес! А на самом деле, ну сами попробуйте себе представить: райская осенняя погода, с купола небес льет, как из душа, то сильным, то слабым напором, ждущая зимы природа роняет последние жухлые листья, а они так и норовят превратиться под твоими ногами, обутыми в легенькие летние кроссовки или даже в не фига негреющие те самые сапоги, будь они неладны, в склизкую грязь. Вода сверху и снизу, она, несмотря на наши тухлые детские водоотталкивающие заклинания, довольно успешно справляется с миссией промочить нашу палатку насквозь, так что каждое утро ты бодро просыпаешься, стуча зубами от холода, в полумокрой одежде, под влажным негреющим пледом, видя отнюдь не радостные гримасы так же не выспавшихся и продрогших верных друзей. Потом бывает завтрак, иногда он же и обед, и ужин из того, что бог послал. Попробуйте поселиться в лесу в октябре, и вы сразу поймете, что вам там и кто пошлет, и как далеко вы после этого будете идти. Ну, несколько грибочков… Булки на деревьях не растут, так же как и котлеты, и овощи, и все прочее, что делает домашнюю жизнь в тепле и сытости столь неизъяснимо приятной.

А сейчас перед нами настоящий пир, и да, нам не стыдно, что мы принимаем еду из ЕГО рук. Честно говоря, думаю, я в лесу не отказался бы и от ужина, поднесенного самим Темным Лордом.

– Так, что у нас тут?
– бодро говорит Рон.

Вот сколько лет я его знаю, он всегда хочет есть! И метет все с такой скоростью, что порой рта не успеешь раскрыть. И не разбирая. Растущий организм, одно слово! Это я дистрофик и недоросток, как меня Снейп еще по стенке не размазал!

О, что у нас тут! Тут у нас чего только нет - горка сэндвичей солидного размера со всякой всячиной - с копченым мясом, с вареной курицей, с лососем, с сыром. Хлеба нам нарезали от души, хотя мы бы слопали и просто по буханке, даже если бы на нее нечего было положить. А еще посреди столика стоит внушительных размеров плошка с чем-то горячим, это точно, потому что из-под крышечки идет дымок, и пахнет обалденно.

– О, супчик!
– радуется Гермиона, приоткрывает крышечку, нюхает поднимающийся пар, делает хитрющие глаза и уточняет, - картофельный! Вам налить, мальчики?
– и тянется за тарелками.

Еще не хватало, чтоб она за нами ухаживала. С цепью, волочащейся за ее тонким запястьем! Я решительно беру тарелки, хватаю половник и щедро одариваю нас всех ароматным дымящимся счастьем. И потом, пару минут, слышно только, как мы сопим, стучим ложками по тарелкам и весьма неаристократично хлебаем. Нам плевать! Очень хочется есть. Ну, очень!

– Шороший шупшик!
– выносит свой вердикт Рон, как всегда, болтая с полным ртом, куда он умудряется одновременно затолкать и половину огромного сэндвича с курицей, и последнюю ложку супа.
– А еще там есть?

Да, там есть еще, я разливаю остатки по тарелкам, следя, чтоб Гермионе досталось побольше. Я, конечно, всегда старался помнить, что она девчонка, и ее надо беречь, жалеть, ну, и что там еще. Но вот то, насколько она хрупкая, уязвимая и беззащитная, я в полной мере осознал только сегодня. Каково ей было падать в грязь под Круцио? Каково было очнуться в этом подвале? О чем могла думать она, обнаружив себя в полной темноте, прикованной к стене? И каково ей было все эти месяцы так же, как мы, мокнуть под дождем, уговаривать нас с Роном не ссориться и не отчаиваться, вливать в нас, как в малышей, припасенное, кстати, ею же перечное зелье, когда наш богатырский кашель сотрясал палатку?

Ну а мы тем временем переходим к сэндвичам, наливаем сок из большого кувшина, не тыквенный, кстати, а какой-то кислый, красный, но очень вкусный. Пить, конечно, пить, до меня только что дошло, как же все это время, пока я тут о жизни думал, мне хотелось пить. Но я даже боялся себе в этом признаться, потому что был просто уверен, что не получу даже глотка воды в этой тюрьме, и умру не от Авады Лорда, а попросту от жажды. Выбираю себе сэндвич с мясом и тут замечаю, что уже надкусил и положил рядом с собой еще один. Аналогичная картина и у моих друзей, мы переглядываемся и, наконец, смеемся. Мерлин, мы просто смеемся, вот ничего нас не берет, ни заклятия, ни подвалы, ни Снейп! Кстати, о Снейпе…