– Много лучше было бы, если замок оставался только в нашем с Ремусом владении, хоть и временном. Всего на одну ночь. Чтобы не было этих мордредовых свидетелей вовсе…

Но Ремус кричал громко и заглушил моё Imperio… Тогда кто же, кто мог рассказать ему о моей небольшой проделке? Какая ёбаная скотина это сделала?!– судорожно думала нежная мисс Лавгуд.

Она так разозлилась на этого некто, что даже допустила такое грубое ругательство, как «ёбаная». Для Луны это было выше ожидаемого.

– Пойдём, дорогуша. Пора позавтракать и нам, утомлённым любовью.

Ремус произнёс это твердокаменным голосом без нотки нежности.

– А какая тут может быть, к Мордреду в зад, ёбаная поебень такая - нежность! Откуда ей взяться после откровений графини Валенси?!

И что, вообще, делает тут, в моей спальне эта «дорогуша»?!

– Рем, угомонись маленько. Эта ж та девка, которая сейчас твоей невестой станет, даже не помолвленной твоей. Так что, пшёл в ванную, побрился, помылся, холодной водичкой напоследок, как всегда окатился, да полотенцем растёрся - всё поживее будешь. И мысли дурацкие типа «сбежать в Хогвартс под Полиморфным зельем», «спрятаться на чердаке и отсиживаться, пока Луна не уберётся восвояси ни с чем», «залезть в подвалы и упиваться винцом, пока Луна не… " и далее по тексту, «залезть в кабинет Сева, запереться там на все черномагические заклятья, вызывать к себе эльфов, чтобы кормили, а ходить по нужде в пробитую заклинанием дырку в полу, пока Луна… ".

– Она же - Прорицательница! И если уж нашла аппарационные координаты Гоустла в своих этих, как их, в общем, экстазах, по одному только моему образу, то уж на чердаке-то и подавно найдёт. И вообще…

Надоело! Как не противно быть таким малодушным - она же, мисс Лавгуд, из тебя зверя изогнала, теперь Полнолуния - не вытьё на Луну, а красивое природное явление, можно, блядь, даже стихи сочинять в честь жены и Луны! Луны и ЛУны! Полоумной Луны! Но ведь спасла же тебя эта, пусть и взбалмошная, пусть и заездящая и затрахающая меня особь женского пола!

– Ты уже смалодушничал разик, всего раз, но вспоминай, вспоминай, сцуко, к чему это твоё малодушие привело, вплоть до Круциатуса доброго, в общем-то, но шального Джорджи, с которым ты сейчас общаешься, как ни в чём не бывало, и ешь за одним столом, даже шутки шутишь!

– Всё вспомнил? Вспомнил, как проворачивали мерзавцы - Ауроры свои - подумать только!
– волшебные палочки… внутри Тонкс. Что, весь мат сразу, как ветром сдуло?! Не можешь даже влагалище своим именем назвать, а у тебя ведь через слово: «мандоблядская пиздопроёбина»! Но это ведь в мыслях, а на словах мы такие чистенькие и культурненькие, что аж самому тошно!

Тошно?! Так женись и не матерщинничай больше! И в «Башку Борова» чтобы не сметь больше ходить!..

– Ох, чтой-то я совсем разошёлся. Куда ж я без матюгов, хоть бы и мысленных, но вот возвернётся Сев, а он о-бя-за-тель-но вер-нё-тся. Вот тут-то мы языки с ним и начешешь, да та-а-к!..

Так что спокойненько в ванную, и бистренько, бистренько!

– Луна, погоди, мне в ванную нужно - я же ещё душа контрастного не принимал, полотенцем не обти… А что это ты на меня так смотришь? Луна, зачем ты раздеваешься?!

– За этим. Я тоже хочу под… контрастный… душ… с тобой! И с миленьким!

– Луна, не нада-а-а…

Наконец, именно так, всё развлечение было закончено, и сейчас Рем чувствовал себя словно объевшимся - его так оттрахали в зад, что и лучшего не надо. И никаких мужчин, только чувственная, трижды отэнэрвэйтившаяся да и то, на всякий случай, сластолюбивая женщина и миленький.

Впервые за сегодняшнее утро после ранней возни в ванне той неприветливой пустой комнаты, где всё и происхо-хо-ди-ло, ла-ла, ну да споют Рем с Луной как-нибудь в другой раз… Итак, можно сказать, впервые в жизни Ремус был полностью удовлетворён телодвижениями и руками партнёра… не-э-т, именно, что партнёрши.

И он, Рем, добрая, хоть и трусливая, душонка, простил будущую жену за Первые Непростительные. Ну, не Вторым же она его шуганула, а ведь могла. Но не сделала над ним такого, значит, любит. Но совсем чуть-чуть с гнильцой была душа господина Директора Хогвартса - на Войне-то он сражался вместе с Севом, а с ним в окопах в тылу сидеть было невозможно, тот всё в атаки ходил, ну, и Ремус, ясное дело, с ним, умирать - так вместе!

– … А как же она любовь свою под горячей и прохладной водичкой доказала! Я уж не стал обливать непривыкшую к таким водяным процедурам леди ледяной-то, сделал потеплее, но она всё равно взвизгнула.

Теперь они, полностью готовые к праздничному столу и помолвке, удовлетворённые и довольные друг другом, сходили по крутой лестнице в пиршественную залу. Их встречали аплодисментами.

Даже Минерва жиденько похлопала, а вот Билл не стал - ему было не до того. Он вперился голодными глазами в Луну и нашёл, что, в общем и целом, сложена она хорошо, лишь маленько костлява, ну, да неприятность эту как-то можно и пережить. Пережил же этот старый педрила и, видимо, хорошо пережил, ишь, золотится светом изнутри, как новенький, только что отчеканенный галеон.