Шрифт:
Я не решался напомнить, что артисты ждут уже три часа. Да он и сам с сожалением об этом помнил. Но видно было, что ему нужен теперь только этот разговор.
В конце концов около 21-го я все-таки стал намекать, что пора бы... Пару раз вышел из кабинета... вернулся. «Ждут», говорю. Он вздыхал, мучился, потом все же сказал — ладно, Николай, позови их сюда.
До половины одиннадцатого говорил с актерами (так и не снял плаща, кутался). В процессе, кажется, немного отошел... Даже шутил пару раз по какому-то поводу. Нашел какие-то простые добрые слова. «Ну, дайте вы мне поболеть... я старый человек, устал, простите уж меня». И т. д.
Спрашивал их впечатления о просмотренном по видео материале (4 вечера последних) римского прошлогоднего проекта «Каждый по-своему» и жутко нервничал, когда не совпадало с его мнением, опять же по поводу русских и итальянских актеров. Сел на своего любимого конька и дошел до таких оскорблений, что сам, кажется, услышал, что говорит... «Русский язык — собачий язык». Все рассмеялись просто в голос, и сам тоже рассмеялся. «Так имеет право говорить тот, кто знает русский язык и для кого он единственный». «И все-таки, — настаивал, — с итальянской легкостью, подвижностью, прозрачностью... у наших все заторможено, тяжело... Это, Маша (Зайковой возражает), не глубина, не глубина, как ты говоришь, это тяжесть... Это несмазанная машина... Правда. Я сам много очень напортил, ужасное было расписание у наших... и я плохо с ними работал».
Потом подумал, вспоминая... «Конечно, — говорит, — если бы не среда, которую именно русские делали, ничего не получилось бы».
Еще о многом говорили, фундаментальном и не очень... Пообещав прийти, когда выздоровеет, отпустил с Богом артистов. А мы остались еще, как всегда.
И далее опять о нем, то есть о А.А. Последнее время его ужасно мучают или, лучше сказать, раздражают несколько моментов, и в частности плагиат, т. е. попытка некоторых его учеников его «обокрасть», все это в разной степени и с разной степенью раздражения, но тем не менее без конца возвращается к этой теме... Спектакль Мильграма по Мольеру в театре Моссовета... попытка Сторчака ставить Платона. Со Сторчаком разговор состоялся при мне. Он, конечно, хамоватый парень, наглый... Мне неприятно было присутствовать при таком разговоре «ученика» с Учителем. Разговор, правда, был недолгим. Шеф просто попросил его уйти. Выгнал, попросту говоря, так ни до чего и не договорившись...
Плюс к этой теме еще пара событий. Мих. Мих. Буткевич опубликовал кусочек из своей будущей книги в «Театральной жизни», где описывает набор в лабораторию, которую вел одно время в нашем театре.
Написано легко, даже изящно. Портрет Васильева дан... ну, как бы это... Да, смотря как к этому относиться. Для меня, например, при всей язвительности и фиглярстве достаточно ясно просвечивает действительное уважение к мэтру, к руководителю и т. д. Шефа же эта статья раздражила и расстроила, хотя, конечно, через снисходительную улыбку и, так сказать, извинение «больному» человеку.
Также и статья в «Театральной жизни» о работе над ролью М.И. Бабановой по Беккету. Тоже уныние на него нагоняет.
Без даты
«Уран».
А.А. — «Странное наблюдение сегодня. Двое играют диалог — один играет, а другой нет. То есть как бы с воображаемым партнером, а не с тем, который есть».
«Когда Иисус совершает свои деяния... он не философствует в это время, только делает. Он всегда говорит доили после.Деяние отделено от слова и никогда вместене бывает. Объединить сложно. Чтобы и слово было и деяние осуществлено».
«Таганка никогда не была грамотным театром. Она никогда не могла конкурировать с театром Эфроса, единым сущностным, грамотным организмом. Таганка произвела колоссальный эффект в народе, но она жила другими чувствами. Разве Ю.П. написал такую книжку, как Брехт, Вахтангов... такую маленькую заметку, как М. Чехов?»
«Грубо звучит, но вампиризм — обычная вещь в театральной среде. Я заметил, что в России особенно, пожирание без всякого ответа. Это даже не форма театральная, а просто форма жизни».
Еще была новелла об Иванушке-дурачке, который ловит Жар-птицу, это и есть профессия режиссера. Но со временем Иван, к сожалению, становится умным, а Жар-птицу может поймать только дурак. Красивая притча, мне понравилась.
21 мая 1994 г., суббота
Продолжение вчерашнего разговора.
22 мая 1994 г., воскресенье, перенесение мощей св. Николая
Случайно посмотрел сейчас на первую запись в этой тетрадке, оказывается, всего один год (и один месяц) прошел... Совсем немного... Надо же. Казалось... да, всего-то год.
27 мая 1994 г.
А.А. уезжал в Польшу на пару дней (27-го и 29-го) на какой-то семинар или что-то в этом роде. Время до его отъезда было каким-то неопределенным, т. е. актеры так же ежедневно репетировали, иногда он приходил, смотрел, разобрал «Каменного гостя» более подробно... Больше просто говорил, рассуждал о себе, о творчестве, о кризисе. Настроения практически работать никакого не было, о чем он тоже постоянно говорил. В это же время начал монтировать старые свои фильмы («Больница», «Каштанка», «Не идет»), сделанные со своими учениками лет 9-10 назад, для участия в кинофестивале в Петербурге (в конце июня).