— и явился пурпуровый свтъ. Такимъ способомъ образовалось четыре цвтныхъ свта: красный, синій, зеленый и пурпуровый! — Четыре вулкана, извергающихъ громадныя облака свтящагося дыма и распространяющихъ ослпляющій радужный свтъ до самыхъ отдаленныхъ концовъ долины. Я зналъ, что мои помощники были у насоса совершенно на готов, тогда я сказалъ:

— Настало время! Я сейчасъ произнесу страшное имя и прикажу чарамъ исчезнуть.

Затмъ, обращаясь къ народу, я продолжалъ:

— Смотрите! Черезъ какую-нибудь минуту чары будутъ расторгнуты, въ противномъ случа ихъ не расторгнетъ ни одинъ смертный. Разъ, что чары расторгнутся, всякій это узнаетъ; вы увидите, какъ вода будета струиться изъ двери часовни.

Тутъ я опять замолчалъ на нсколько мгновеній, желая дать возможность распространить мое возвщеніе тмъ, которые его не слышали, до самыхъ отдаленныхъ уголковъ долины, куда не могли донестись мои слова; потомъ я сталъ жестикулировать, принимать различныя позы и воскликнулъ:

— Повелваю теб, жестокій духъ, завладвшій этимъ источникомъ, извергнуть оттуда весь твой адскій пламень, да расторгнутся твои чары и да улетятъ он въ преисподню, гд будутъ лежать связанными тысячу лтъ. Приказываю теб это его страшнымъ именемъ: «BGWJJILLIGKKK!»

Затмъ я прикоснулся къ бочк съ ракетами и оттуда съ шумомъ и трескомъ вылетли ракеты, разсыпаясь по небу. Всею толпою овладлъ паническій страхъ; по еще мгновеніе и всми овладла радость и радость шумная, восторженная, а затмъ началось и ликованіе — показалась вода, которая текла блестящею струею, отражая въ себ радужные цвта.

Нужно было видть эту толпу, нахлынувшую къ источнику и цловавшую эту воду, говорившую съ ней, ласкавшую ее, какъ живое существо; эти люди называли появившуюся воду самыми ласкательными именами, какъ обыкновенно называютъ своихъ любимцевъ; точно это былъ другъ, ухавшій далеко, котораго они долго не видали и который опять вернулся. Это представляло самую умилительную сцену и превзошло вс мои ожиданія.

Я послалъ Мерлэна домой и заперъ его тамъ. Онъ совершенно растерялся, когда я сталъ произносить это ужасное имя и никакъ не могъ придти въ себя. Конечно, онъ никогда не слыхалъ имени этого духа, точно также, какъ и я; но онъ находилъ, что произнесенное мною имя было совершенно врно, такъ что даже мать этого духа, вроятно, не могла такъ хорошо произнести имени своего сына. Магъ никакъ не могъ понять, какимъ образомъ я произнесъ такое страшное имя я остался живъ. Мерлэнъ работалъ три мсяца, чтобы произнести это имя и остаться въ живыхъ, но не имлъ никакого успха.

Когда я подошелъ къ часовн, вся толпа преклонилась передо мною съ большимъ почтеніемъ, точно я былъ какое-то высшее существо;- но, по ихъ сужденіямъ, это дйствительно и было такъ. Конечно, я этого и ожидалъ. Я тутъ же научилъ нсколько человкъ, какъ дйствовать насосомъ и засадилъ ихъ за работу; народъ цлую ночь толпился у воды, слдовательно, необходимо было, чтобы этой воды было достаточно. Для этихъ людей и самый насосъ представлялъ особаго рода чудо; они смотрли на него и съ удивленіемъ и съ благоговніемъ, потому что онъ производилъ такое изумительное дйствіе.

Эта была великая ночь, грандіозная ночь. Она принесла мн славу. Я едва могъ заснуть, прославляя эту ночь.

Мое вліяніе въ Валлэй Голинессъ достигло чудовищныхъ размровъ. Казалось, наступила удобная минута, когда я могъ воспользоваться этимъ вліяніемъ для приведенія въ исполненіе чего либо полезнаго. Эта мысль пришла мн въ голову на слдующій день и еще боле развилась въ мосмъ ум, когда я увидлъ одного изъ моихъ рыцарей, възжающихъ въ долину. Согласно исторіи, двсти лтъ тому казалъ туземцы были наказаны исчезновеніемъ воды въ колодц за то, что одному изъ нихъ вздумалось вымыться. Быть можетъ, это повріе укоренилось до такой степени, что осталось и до сихъ поръ. Я обратился къ одному старику и спросилъ:

— Не желали бы вы пойти въ баню?

Онъ задрожалъ при одной этой мысли — при мысли, что это грозитъ гибелью колодцу, но все же сказалъ съ чувствомъ:

— Этого не могу сдлать! Тогда опять высохнетъ эта благословенная вода?

— Нтъ, она не высохнетъ. Я тайно узналъ, что въ то время вода изсякла не потому, что тамъ была устроена баня.

На лиц старика выразилось удивленіе.

— По моимъ свдніямъ, — продолжалъ я, — баня не была тутъ причиною, но вода высохла вслдствіе совершенія иного рода грха.

— Это прекрасныя слова… но… ахъ, если бы только это была правда!

— Это правда. Дозволь, построить мн баню. Дозволь мн построить ее теперь же и ты увидишь, что вода въ источник не изсякнетъ.

— Вы это общаете? Вы это общаете? Скажите слово… Скажите, что вы это общаете!

— Я это общаю!

— Тогда я первый пойду въ баню! Принимайтесь за дло, принимайтесь… не медлите только, не медлите, ступайте!

Я и мои помощники тотчасъ же принялись за дло. Развалины старой бани еще сохранились въ цлости; фундаментъ былъ совершенно цлъ, оттуда не было взято ни одного камня. Эти развалины такъ и стояли все время нетронутыми; ихъ вс избгали съ набожнымъ страхомъ, какъ какую-нибудь проклятую вещь.