— Встаньте; посмотрите мн прямо въ глаза; знаете-ли, о чмъ я смялся?

— Нтъ; но только умоляю тебя, не смйся боле!

— Хорошо; теперь я скажу вамъ, о чемъ я смялся. Я смялся потому, что я самъ чародй.

— Ты? И юноша отступилъ отъ меня на шагъ назадъ, такъ онъ былъ этимъ пораженъ; но въ тоже время онъ всталъ передо мною въ самую почтительную позу. Я тотчасъ принялъ это къ свднію; это доказывало, что чародю не нужно никакой особенной репутаціи, а слдуетъ только заявить, что онъ магъ; народъ вритъ на слово. И поэтому я продолжалъ:

— Я зналъ Мерлэна семьсотъ лтъ тому назадъ.

— Семьсотъ лтъ?..

— Не прерывайте меня. Онъ умиралъ и оживалъ тринадцать разъ и каждый разъ путешествуетъ подъ различными именами: Слиста, Джонса, Робинсоона, Джэксона, Петерса, Гэскенса, Мерлэна, словомъ, всякій разъ онъ принимаетъ новое вымышленное имя. Я зналъ его въ Египт триста лтъ тому назадъ; я зналъ его въ Индіи пятьсотъ лтъ тому назадъ, онъ постоянно толчется на моей дорог и это начинаетъ мн надодать. Онъ не можетъ дйствовать, какъ настоящій чародй; ему извстны только нкоторые старые фокусы, но онъ никогда не переступалъ извстныхъ границъ и никогда ихъ не переступитъ; онъ хорошъ для провинціи, но никогда не ршится дйствовать въ присутствіи настоящаго чародя по призванію. Теперь, слушайте, Кларенсъ, я сдлался вашимъ другомъ и взамнъ вы должны также подарить и меня своей дружбой. Я прошу васъ объ одной милости. Закиньте словечко королю, что я великій магъ Гэй-ю-Мукалеерсъ, вождь цлаго племени; я хочу, чтобы вы дали понять королю, что я имю намреніе навести бдствіе на эту страну, если только проектъ сэра Кэя будетъ приведенъ въ исполненіе и мн причинятъ зло. Не хотите-ли вы сказать объ этомъ королю?

Бдный мальчикъ былъ въ такомъ состояніи, что не могъ мн отвчать. Даже жалость брала смотрть на такое испуганное созданіе. Онъ общалъ мн все; но также и меня онъ заставилъ дать ему общаніе, что я останусь его другомъ, не стану ничего предпринимать дурного противъ него и не буду наводить на него никакихъ чаръ; мальчикъ стоялъ какъ больной, опершись о стну. Меня же теперь занимала мысль: какое я сдлалъ безуміе! Когда мальчикъ успокоится и поразмыслитъ хорошенько обо всемъ, то сочтетъ меня за обманщика, потому что если бы я былъ дйствительно великимъ чародемъ, то не сталъ бы просить его, такого ничтожнаго мальчика, освободить меня изъ заключенія.

Я боле часу терзался этими мыслями и бранилъ себя за свою оплошность. Наконецъ, я нсколько успокоилъ себя тмъ, что эти животныя почти никогда ни разсуждаютъ, никогда не длаютъ никакихъ сопоставленій; изъ всхъ ихъ разговоровъ видно, что они не понимаютъ противорчій.

Размышляя объ этомъ, я нашелъ, что сдлалъ еще одну оплошность: я послалъ мальчика напугать весь дворъ, а между тмъ и самъ не знаю, какое могу навести на нихъ бдствіе; этотъ народъ крайне падокъ до всевозможныхъ чудесъ, но жаждетъ, чтобы эти чудеса приводились въ исполненіе. Предположимъ, что меня позовутъ для испытаній? Предположимъ, что меня заставятъ назвать какого рода бдствіе ихъ ожидаетъ? Да, я сдлалъ оплошность сначала мн слдовало придумать какое-либо бдствіе. Что мн длать, чтобы выиграть хотя немного времени?» Я былъ въ сильной тревог; да, это былъ ужасный родъ безпокойства… «Но слышны шаги!.. Они приближаются. Если бы у меня была хотя минута на размышленіе… Хорошо! Я нашелъ!.. Теперь все будетъ какъ слдуетъ!»

Какъ вы видите, дло шло о затмніи солнца. Мн пришло въ голову, какъ въ былое время Колумбъ или Кортецъ, или кто-либо другой изъ подобныхъ людей, пользовались затмніемъ солнца, какъ пугаломъ для дикарей, такъ и теперь мысли были на моей сторон и я самъ разыграю эту роль.

Но въ это время вышелъ Кларенсъ, полный отчаянія и сказалъ:

— Я передалъ твое порученіе королю: онъ былъ сильно испуганъ; онъ уже былъ готовъ отдать приказаніе, чтобы тебя освободили, дали теб одежду и помщеніе, какое подобаетъ такому великому человку, но тутъ появился Мерлэнъ и испортилъ все дло; онъ уврилъ короля, что ты сумасшедшій и самъ не знаешь, о чемъ говоришь, что твоя угроза одно только сумасбродство и празднословіе. Они долго спорили; наконецъ, Мерлэнъ сказалъ съ насмшкою: «Почему же онъ не назвалъ этого бдствія? Вроятно, потому, что не могъ этого сдлать. „Такое доказательство вполн убдило короля; поэтому король проситъ тебя назвать, какого рода будетъ это бдствіе и въ какое время“. О, прошу тебя, не откладывай; если ты будешь откладывать, то этимъ удвоишь и даже утроишь опасность. О, будь благоразуменъ, назови, какое это будетъ бдствіе.

Я помолчалъ нсколько минутъ, чтобы собраться съ мыслями и съ моими впечатлніями и тогда сказалъ:

— Какъ долго я пробылъ въ этой конур?

— Тебя заключили сюда вчера посл обда, а теперь девять часовъ утра.

— О, въ такомъ случа, я хорошо спалъ, вполн достаточно! Теперь вы говорите девять часовъ утра! А до полуночи еще можетъ быть много осложненій. Сегодня у насъ двадцатое?

— Да, двадцатое.

— А завтра меня сожгутъ живымъ?

Мальчикъ вздрогнулъ.

— Въ которомъ часу?

— Ровно въ полдень.

— Теперь я скажу вамъ то, что слдуетъ. Тутъ я остановился и помолчалъ съ минуту, глядя въ упоръ на этого дрожащаго мальчика; затмъ я началъ низкимъ, равномрнымъ голосомъ, постепенно повышая его до драматическаго паоса и исполнилъ это такъ хорошо, точно всю жизнь я не длалъ ничего другого. „Стунай и скажи королю, что какъ только я испущу духъ, какъ весь міръ повергнется въ полуночный мракъ смерти; солнце будетъ изъято мною изъ вселенной и уже никогда не станетъ боле свтить; плоды земные исчезнутъ отъ недостатка свта и тепла, а люди на земл погибнутъ отъ голода, вс до одного человка“.

Мн пришлось вынести мальчика самому, такъ какъ онъ былъ въ обморок. Я передалъ его солдатамъ я вернулся обратно въ свою каморку.

Въ тишин и во мрак, осуществленіе факта скоро стало дополнять самое сознаніе его. Простое сознаніе какого-либо факта бываетъ очень блдно; но если вы начинаете осуществлять сознаваемый фактъ, то онъ принимаетъ извстную окраску. Большая разница существуетъ между тмъ, если слышатъ, что человку нанесенъ ударъ оружіемъ въ сердце, или видть, какъ это длаютъ. Въ тишин и во мрак сознаніе той опасности, которой я подвергался, все глубже и глубже занимало мои мысли, и непріятная дрожь пробгала по всему моему тлу.