221

— Будь самъ къ людямъ хорошъ и къ теб люди будутъ хороши. Только людямъ потряннымъ да пья-ницамъ не угодишь добромъ...

— Знамъ мы этихъ хорошихъ господъ. Вотъ по-смотришь, сдерутъ съ меня за твое лечені.

— Дохтуръ самъ заврилъ, что н возьмутъ... и не возьмутъ.

— А, вс-таки, въ твою хорошую больницу я сестру свою н опредлю! — упрямо заключилъ Леонтій, раз-горяченный противорчіемъ матери. — Свезу ее до-мой, самъ за ей ходить буду, а н отдамъ въ боль-

ниц... Вотъ и вс! не отдамъ!

Катерина, находившаяся въ полудрмотномъ со-стояніи, однако, поняла, что рчь шла о ней.

— Доченька, вотъ ужъ и н знамъ, какъ быть? — обратилась къ ней Акулина. — Сватья ладитъ тбя въ больницу, а свать не хочетъ и я ужъ тоже не

знаю: голова-то у меня не на мст... .

Въ болзненномъ мозгу Катерины представился весь ужасъ пріема въ больницу избитаго мужа«и т муки, которыя онъ переиспыталъ тамъ въ первую ночь. Она заплакала.

— Не хочу въ больницу... тамъ помру, какъ Ваня помёръ. Н хочу, не хочу...

Акулина развела руками.

— Такъ какъ же быть-то? ужъ и н знаю...

— Можетъ, къ намъ въ Черноземь хочешь? Све-земъ, — сказалъ Леонтій.

— Къ мам хочу... въ Черноземь ...

Сказавъ это, Катерина закрыла глаза. Поутихнув-шія было боли въ голов отъ волненія возобновились еще сильне. Лицо ея горло. Снова прншелъ мужъ, слъ на кровати и придавилъ своей спиной ея животъ; она отстранила его рукой. Онъ всталъ въ ногахъ, но на животъ все-таки что-то тяжелое надавливало и не

отпускало. ддд.еіап-кагак.ги

222

Псл обда Катрину подняли съ постели, за-кутали въ ватную пальтушку, повязали двумя теплыми платками, а на ноги надли валенки. Отъ нестерпи-мой боли Катерина со стономъ металась головой, не находя для нея мста. Нсколько разъ за время од-ванія пришлось класть ее на кровать, чтобы она от-дышалась и собралась съ силами, но потомъ, когда е подняли и повели, поддерживая подъ руки, она еле передвигала ногами; переступивъ же порогъ, она за-дохнулась и закричала; ноги ея подкосились.

Леонтій хотлъ ее взвалить на телгу, но бабы, особенно Прасковья, ршительно воспротивились этому.

Катерину, уже безчувственную, перенесли на ру-кахъ обратно въ избу, раздли и уложили въ постель. Съ ней сдлалась рвота. Вечеромъ Леонтій ухалъ домой одинъ. Прасковья осталась ухаживать за до-черью.

XIV.

Перевезти Катерину въ Черноземь такъ и не уда-лось, потому что улучшенія здоровья все не насту-пало. Опечаленная, н спавшая дни и ночи Прасковья, сердцемъ предчувствовавшая новую, невдомую бду, эатосковала и снова слегла, такъ что ее вынуждены были отвезти домой.

Акулина крпко задумывалась теперь надъ поло-жепіемъ семьи. Нужда ежеминутно во всемъ давала себя знать. Денегъ не было и на всякую потребность приходилось продавать хлбъ. Гришутку она отдала въ работники возить глину, Аонька лнился, гру-билъ, обзавелся по примру товарищей-парней но-жомъ и каждый день до полночи пропадалъ гд-ни-будь на пбсидкахъ. Болзнь невстки тяготила Аку-лину, и потому, что за Катериной нуженъ былъ уходъ и надзоръ, и потому, что некому было работать ни

вь дом, ни въ пол. Дд^д.еі^^^п-ка^ак^Ги

223

вс попеченіе о семь и всю полевую работу свалила на покойнаго Ивана, а всю домашнюю на дочь Авдо-тью. Когда же дочь выдали замужъ, то обязанности ея стала нести Катерина. Сама Акулина за годы вдов-ства разлнилась, работала только урывками, по охот и потеряла ту втянутость, которую даетъ только одинъ неустанный изо дня въ день трудъ. Теперь же и ду-мать и работать приходилось ей одной за всхъ.

Катерина въ т минуты, когда приходила въ себя, часто говаривала:

— Умереть бы мн, мамынька. — Какое мое житье теперича?.. И ва'мъ бы всмъ руки развязала, а то какъ прикованные тутъ кругъ меня... И дло сто-итъ... и всему я — причина...

— И-и, что ты, доченька, — утшала Акулина. — Разъ Богъ по душу не пошлетъ, такъ сама не по-мрешь, а пошлетъ Богъ по душу, такъ и рада бы не помереть, да помрешь.

Такія слова и страданія Катерины мало-по-малу убдили и Акулину въ томъ, что лучше было бы, если бы невстка поскоре умерла. Эти мысли все чаще и чаще приходили Акулин въ голову, а черезъ н-которое время она съ ними совсмъ освоилась. «И вправду, лучше бы ей помереть, — думала бна, — и сама бы отмучилась и мн бы руки развязала, потому какое ейное житье безъ ВЛнюшки?!. Не житье, а му-ка одна».

Это желаніе стало переходить у Акулины въ не-терпніе, когда она разочла, что Катерин уже под-ходилъ срокъ родить. Ей хотлось, чтобы невстка умерла раныле родовъ и на это у нея были свои со-ображенія. Посл смерти Ивана она въ ум уже раз-длила все имущество между Аонькой и Гришуткой, и львиная доля въ этомъ раздл падала на любимца — Аоньку, родившагося хилымъ и росшаго хворымъ.

Акулина много помучилась съ нимъ, отстаивая его жизнь, и какъ это часто |02ракн(Ги

224

полюбила этого болзненнаго ребенка, причиннвшаго ей столько тревогь, заботъ и мученій.