По окончаніи суда над виновными в мятеже, граф Аракчеев предписал генералу Лисаневичу, вместе с харьковским гражданским губернатором, произвести следствіе на счет отставных штаб и обер-офицеров Чугуевскаго уланскаго полка. По сделанном ими подробном изследованіи поведенія сих офицеров, они были разделены на три разряда: к первому отнесены все те, кои жили вне поселеннаго округа и не подавали никакого повода к сомненію в своей благонамеренности, и таких, в числе 12-ти человек, положено оставить на месте их жительства, обязав подпискою, чтобы они не въезжали в округ военнаго поселенія и с поселенными жителями неимели никакого сообіценія; во 2-м разряде помещены 24 офицера, жившіе на назначенных им в чугуевском округе землях, кои хотя также не подавали повода к какому-либо подозренію, однакоже назначены к переселенію в саратовскую или кавказскую губернію, на отведенные им там участки, с тем, чтобы дать им годовой срок на продажу своих земель в чугуевском округе. Наконец, 20 офицеров 8-го разряда, подавших своим поведеніем повод к сомненію в их благонамеренности, назначено переселить в места отдаленныя от харьковской губерніи, дав им трех-месячный срок на продажу движимаго и недвижимая имущества, и вмевить в обязанность гражданскому начальству мест, куда они пожелают переселиться, иметь постоянный надзор за их поведеніем и не выдавать им паспортов в харьковскую губернію. Но, по докладу графа Аракчеева, Высочайше повелено: выслать сих офицеров в отдаленный от поселенія места харьковской губерніи (20).

Легко представить себе, как подобныя произшествія поражали чувствительную, преисполненную любви к человечеству, душу Александра. Военныя носеленія, от которых ожидали столько благ для народа, пали тяжким бременем на всех, имевших с ними какія-либо снопіенія. Оставалось отменить их; но в таком случае, пришлось-бы сознаться в важной ошибке. Не легко было это сде-

ЛсІТЬ • • • •

Осмотрев южныя военныя поселенія, изгладив милостями следы недавних бедствій, Император Александр отправился в Варшаву.

Положеніе Царства Польскаго было неутешительно. Предшествовавшая война замедлила успехи всех отраслей промышленности и истощила народное богатство. Доходов Царства, простиравшихся всего на все до 50-ти милліонов злотых (7 У2 милліонов рублей серебр.), недоставало для удовлетворевія неотлагательных расходов, и в ожиданіи пріисканія средств к пополнснію дефицита необходимо было прибегнуть к займу из государственнаго казначейства Имперіи. В огношеніи нравствснном, народ был волнуем папскими буллами против масовов, а высшее сословіе не скрывало своей ненависти к духовенству, и даже ко всему касающемуся религіи. Частные сеймы, созванвые для выбора депутатов на прсдстоявшш тогда обіцій сейм, обнаружили во многих местах явное недоброжелательство правительству, избрав своими представителями людей, известных крайним радикализмом. Броженіе умов отозвалось беспокойством и в варгаавском лицее, что заставило польскаго министра народнаго просвещенія, графа Грабовскаго, приступить к преобразованію высших училищ; но усилія его встретили противодействіе в Совете управленія (2').

На пути в Варшаву, Государь получил собственноручное письмо Императора Франца, который, сообщая сведенія о возстаніи в Неаполе, приглашал Россійскаго Монарха на свиданіе, для обсужденія мер, которыя надлежало принять в столь важном случае. Государь, предполагая оставаться в Варшаве до окончанія сейма, отложил предложенное свиданіе до конца ноября, а, между тем, хотел узнать мненіе о том прочих кабинетов и пригласить их к участію в совещаніи.

Приняв основанія, на которых были возстановлены Бурбоны во Франціи, за совершившійся факт, оказавшій решительное вліяніе на всю Европу, нельзя было несознаться в том, что все государства, подвергавшіяся революціям, немогли предупредить их возобновлепія никакими средствами, кроме благоразумных^ учрежденій, способньтх примирить достоинство возстановляемых престолов с желаніями народов. Как „эти основанія согласовались с трактатами общаго союза, то и молено было надеяться, что пять первостспенных держав условятся между собою в примененіи их к неаполитанскому и испанскому вопросам. В таком именно духе отнеслось наше министерство к Союзным дворам, приглашая их принять участіе в конгресе. Виды австрійскаго двора, в отношепіи произшествій в Неаполе, были иные: он предпочитал част-

нов евиданіе Императоров, но согласился с мненіем нашего Государя. Как и прочіе дворы приступили к нему, то решено собраться к началу ноября в Тропау (22).

15 (27) августа, Император Александр прибыл в Варшаву; в его свите, кроме статсь-секретаря графа Каподистріа, находились: генерал-адъютанты князь Волконскій и князь Меншиков и бригадный генерал польских войск Фредро; несколько дней спустя, пріехал графе Аракчеев. 22 августа (3 сентября) представлялись Государю знатнейшіе сановники Царства.

1 (13) сентября, при открытіи сейма, Император произнес речь: „Вы пребыли Поляками — сказал он; вы носите это почетное имя; но Я уже вам сказал, что только лишь исполненіе правил христіанскаго ученія могло вам возвратить столь важное преимущество. Последуйте-же и вы его спасительным правилам; почерпайте в их источнике добросовестносгь ими предписанную, в отношеніи к себе и к другим; почерпайте любовь к истине, и вы поможете Мне действительно утвердить возрожденіе вашего отечества.

„Я произнес пред вами слово: истина, потому что требую от вас одной истины; желаю слышать ее из ваших уст. Изъявите ее искренно, но с спокойствіем и добросердечіем. Она явится вам во всем своем блеске, сія истина, когда будете искать ее в самых делах, а не в суетных умствованіях; когда будете судить о положеніи своем по свидетельству событій, а не по теоріям, измышляемым в наши дни честолюбіем падшим, или честолюбіем возникающим. Истина ознаменует ваши мненія, когда, внимая единственно важ- ным пользам страны, коих храненіе вам вве-рено, и отчуждая от советов ваших злобу, частный нриличія, собственные виды, вы достигнете высоты священнаго званія на вас возложеннаго. Только тогда вы исполните вашу обязанность. Теперь приступаю к исполненію своей". За тем изложив меры принятыя правительством и виды в будущему Император продолжал: „Без сомненія, век, в котором мы живем, требует, чтобы общественный порядок имел основаніем и ручательством законы, его охраняющіе. Но сей-же век налагает на правительство обязанность ограждать законы от пагубнаго вліянія страстей, всегда слепых, всегда безпокойных. В этом отношеніи, и на вас, и на Мне, лежит важная ответственность. Она указываете вам следовать неизменно по пути начертанному вам благоразуміем и правотою. Мне — она повелевает откровенно предостерегать вас от опасностей, вам угрожать могущих, и охранять от них ваши постановленія; Мне—предписываете она судить о мерах подлежащих Моему разрешенію, по истинным их последствіям, а не по наименованіям, коими дух партій их величает или по- , носит. Она, наконец, обязываете Меня, для предупрежденія зла и необходимости прибегать к насильственным средствам, истреблять семена разстройства, коль скоро они окажутся. Такова моя непреложная решимость! Я никогда не уклонюсь от своих правил и никогда не соглашусь на уступки им противныя".... В заключеніе Государь сказал депутатам, что если они будут вести себя благоразумно и руководиться в своих действіях доверіем к правительству, то „они вскоре достигнуть своей и Его цели“.

Несмотря на эти увещанія, сейм встретил с предубежденіем проекты законов, ему предложен-

ные, и почти без обсужденія отвергнул их. В главе оппозиціи стал депутат калишскаго воеводства Немоевскій, возстававшій против правительства столь дерзко, что маршал (президент) сейма принужден был устранить его от совещаній. Проект уголовного судопроизводства был отвергнуть почти единогласно, преимущественно по тому, что в нем не был допущен суд присяжных. Поляки никогда не имели такого суда, да и нельзя было ввести его в стране, где не представлялось возможности найти достаточное число образованных людей, способных к исполнен ію важной обязанности присяжных. Но ораторы сейма домогались суда присяжных и не хотели слышать благоразумных объясненій государственнаго совета. Подобным-же образом отвергнуть одобренный в государственном совете проект перемен образовательного учреждения сената. Государь, справедливо недовольный систематическим противодействіем депутатов, закрыть, 1 (13) октября, сейм строгою речью: „Предоставляю судить вашей совести и вашим соотече< ственникам, сказал онъ—оказали-ли вы в теченіи совещаній вашему отечеству услуги, которыя оно ожидало от вашей мудрости, или, напротив, увлеченные современными заблужденіями, не остановилили вы дело возрожденія вашего отечества и неотказались-ли вы сами от надежд, которыя могли осуществиться при благоразумном доверіи к правительству1? За это на вас падает тяжелая ответственность". Впрочем, речь Государя заключалась следующими примирительными словами: „Но как ни отозвалось-бы общественное мненіе на счет способа, посредством котораго вы воспользовались вашими правами, Я, в отношеніи к вам, всегда сохраню свои чувства. Теперь—Я оставлю вас, но и в дали буду постоянно заботиться о вашем благоденствіи; целью Моих желаній навсегда останется--видеть, что данныя Мною вам учрежденія упрочены вашею умеренностью и оправданы вашим благополучіемъ“.

Слова Государя оказали сильное вліяніе на сейм: депутаты, высказавшіеся наиболее безпокойными, подверглись горьким упрекам своих товарищей; но вскоре исчезла память—и неудовольствія Монарха, и благодеяній дарованных им легкомысленному народу. Тайныя общества сделались многочисленнее; заговоры неблагонамеренных людей, не находивших пищи для своей деятельности; сходки питомдев высших училищ, превратившихся в политическіе клубы; буйные возгласы журналистов, под личиною патріотизма: все это постепенно повело к разрыву между Государем и его новыми подданными (23).