„Одним из надежнейших средств к исправленію нравственно-павших есть постоянное занятіе их работами. По всей справедливости, можно сказать, что труд есть ангел-хранитель человека. Для снабженія орудіями и матеріалами различных рабочих, как наприм. сапожников, портных, ткачей, и проч. нужно иметь при тюрьме особую лавку.

„Одиночное заключеніе может служить к усмиренію самых буйных и ожесточенных преступников. Заключенный, будучи подвержен ужаснейшему наказанію — собственным своим мыслям о положеніи, в которое сам поставил себя, делается кротким, и по тому такое заключеніе может заменить цепи и телесное наказаніе“....

Таковы были правила, на основаніи которыхъ учреждено в Пстербурге „Попечительное общество о тіорьмах". Средства для улучшенія судьбы и для исправленія заключенных доставлялись частною благотворительностью; управленіе-же делами поручено комитетам: мужскому и женскому, состоявпіим из председателя, либо председатсльницы, двенадцати и более членов и секретаря (14).

В 1819 году, Императоратор Александр по-сетил летом северныя области Имперіи и Финляндію.

Государь, проведя вместе с Августейшею своею матерью торжественный день ея тезоименитства, 22-е іюля, выехал в следующую ночь из Петербурга по тракту в Архангельск. Легко представить себе, с каким восторгом встречали его жители этих далеких стран, никогда еще неимевшіе счастія видеть своего Монарха. Государь пріехал в Архангельск 28-го, в 11 часов вечера. У собора ждали его военный и гражданскій губернаторы, с чиновниками разных ведомств, купечество и множество народа, приветствовавшіе желаннаго гостя радостными восклицаніями. Император, при входе в церковь, встреченный духовенс'гвом, с крестом и Св. водою, отправился из собора в приготовленный для него дом, в сопровождена бежавшаго в след за его экипажем народа. На другой день, иосле развода, Государь принимал чиновников морскаго, адмиралтейскаго, военнаго и гражданскаго ведомств, градскую думу, и градское общество архангельское, с хлебом и солью, а также иногородное купечество. После обеда, к которому были приглашены: губернаторы, контр-адмирал Лутохин, капитан над нортомъ и вице-губернатор, Государь обозревал госпиталь, военно-сиротское отделеніе, и ездил на известный своим прекрасным местоположеніем, лсжаіцій нротив Архангельска „Кегостровъ“. 80-го, Император опять был на разводе гарнизоннаго полка, иотом на ученье 14-го флотскаго экипажа, и осматривал въсоборе древности, в числе коих штандартъ'Петра Великаго, после чего, в то-же утро, посетил: гимназію, приказ обіцественнаго призренія, гарнизонный лазарет, инженерную школу, таможню и тюремный замок. После обеда, Государь ездил в Новодвинскую крепость, а вечером быль на бале, данном архангельским городским обществом. — 31-го іюля, онъпоеетил адмиралтейство, где, в присутствіи его, были спущены корабль и фрегат; за тем осматривал все адмиралтейскія заведенія, мае герскія и канатный завод, и отобедав у военнаго губернатора, выехал обратно в Каргополь. Жители Архангельска, не видавшіе у себя своих Монархов со времени Петра 1, выразили радость свою, по отбыли Государя, отслужив в соборе торжественное молебствіе о благополучном путешествіи Государя.

Император Александр, проехав чрез Олонец 8 августа, прибыл на следующій день около полуночи на пограничную станцію Финляндіи Сальмис и переночевав там, отправился далее в 5-м часу утра. По прибытіи в Сердоболь, 10-го в полдень, Государь посетил Валаамскій монастырь, а потом продолжал путь по тракту на Куопіо, куда пріехал 13-го. Император, пожелав видеть город Каяну, отправился на станцію Ниссиле, 15-го. При нем находились только: князь Волконскій, лейбъмедик барон Вилліе и квартирмейстерской части (генеральнаго штаба) прапорщик Мартинау. Отъ

28

Нисселе, где ожидал Государя посланный вперед для заготовленія квиртир поручик Гриппенберг, оставалось до Каяны 82 версты, из коих 80 сухим путем и остальныя озером. Император, прибыв 16-го, в семь часов утра, к берегу озера, где в маленьком поселеніи Хапаланкагас не было никаких строеній, кроме курной избы и конюшни, увидел в толпе собравшагося народа крестьянина Тервонена, бывшаго в 1809 году депутатом на сейме в Борго -и пожалованная по этому случаю медалью. Государь тотчас узнал его, и подозвав к себе знавшаго финскій язык Гриппенберга, сказал ему: „этот крестьянин мой старый знакомый". За тем, потрепав по плечу Тервонена, Государь поручил Гриппенбергу передать ему, что „Его Величеству очень пріятно возобновить с ним знакомство". Удивленный и растроганный ласковыми словами Государя, крестьянин выразил столь-же просто, сколько искренно, радость, которою преисполнила его милость Императора, удостоившаго своим посещеніем жителей столь далекаго края. Государь приказал спросить: женат-ли он, сколько имеет детей и доволен-ли своим земледельческим состояніем, и взяв его за руку, простился с ним. За тем, подойдя к избушке, Государь спросил: „где метрд’отель Миллер", и получив в ответ, что он в избушке готовить завтрак, хотел войти туда, но немог, по причине валившаго из двери сильная дыма, и услыша голос Миллера, спросил его: „гдеж моя столовая?"—„В конюшне—для перемены" — отвечал Миллер. „Все равно, лишь-бы нам было что поесть", сказал Государь, и войдя в так-называемую столовую, нашел ее очень забавною. Спустя четверть часа, подали завтрак. Государь занял место на конце длинная стола; возле его сел князь Волконскій, потом Гриппенберг, Вилліе и Мартинау. Во время завтрака, продолжавшагося около 20-ти минут, Государь был очень вееел. хвалил страну, называя ее „Северною Италіей“, и подвинув стеклянную баночку с брусничным желе к Гриппенбергу, сказал ему: „отведайте; это очень вкусно, только—не берите много, потому что я хочу его сколь можно долее поберечь. Мне подарила это пасторша в Тохмаерви“, и за тем стал спрашивать о Каяне, что подало случай Гриппенбергу доложить о назначеніи Императору квартиры в сем городе, у пастора Аппельгрена. Как в это самое время, Миллер подал два ананаса, то Государь, с обычною ему пріятною улыбкою, заметил, что „завтракать в окрестностях Каяны, в конюшне, и есть ананасы—было-бы слишком несообразно4*, и по тому приказал князю Волконскому спрятать эти редкіе фрукты, сказав: „я подарю их своей хозяйке, г-же Аппельгренъ“.

В половине 9-го, Государь сел в шлюбку, нриказав ехать с собою: князю Волконскому, Вилліе, Гриппенбергу, Мартинау, казачьему хорунжему Овчарову и своему камердинеру Федорову. Когда-же проплыли на веслах по речке верст пять и вошли в озеро, капитан Юнеліус доложил Императору, что шлюбка была слишком нагружена для плаванія по озеру при сильном ветре, и по тому Государь приказал прапорщику Мартинау с Овчаровым и Федоровым пересесть в другую, маленькую шлюбку. При попутном ветре, шлюбки шли на полных парусах, но вскоре поднялась сильная буря; волны подымались так высоко, что ничего не было видно, кроме неба и пены. Два матроса постоянно отливали воду, которою сильное волненіе наполняло шлюбки. Государь и все бывшіе с ним совершенно про-

28*

мокли. Александр, на лице котораго изображались невозмутимое спокойствіе и достоинство, спросил у капитана по англійски: „не оиасно-ли?“ Юнеліус отвечал, что нет никакой опасности, однакоже, вскоре, за тем, пришол в большое затрудненіе, когда силеным шквалом сломало ручку у руля. К счастью, на шлюбке нашлась запасная ручка, которую капитан успел надеть, вместо сломанной.

Наконец, после двух-часоваго нлаванія, Шлюбки вошли в тихую воду пролива ведущаго к Каяне и в полдень достигли нарочно устроенной пристани у водопада Эмме. При вступленіи Государя на берег, открыло'сь взорам его величественное зрелище развалин древняго замка Каянаборга, над шумным водопадом. Обычно-нустынныя высоты по сторонам пристани были покрыты народом, жаждавшим видеть Монарха славнаго победами и кротостью. На пристани стояли с одной стороны городскіе граждане с своим бургомистром, а с другой местное духовенство, и в челе их пастор пальдамскаго кирхшпиля. Раздались радостный восклицанія народа и бургомистр приветствовал Августейшаго Гостя краткою речыо на шведском языке, которую Гриппенберг передал по-французски. Государь отвечал на нее весьма благосклонно, и обратясь к окружавшим его жители м, сказал с чувством: „Я не мог изъявить вам убедительнейшаго доказательства моей любви и благоволенія к вам и вашим соотечественникам, как решившись пренебречь опасности, противополагаемом стихіями, чтобы провести между вами несколько минуть*. За тем, пастор произнес на немецком языке приветствіе, на которое Император отвечал, на том-же языке, в самых благосклонных выраженіях, и поклонясь милос тиво собравшемуся на вы-сотах народу, отправился в город. Как ближайшій путь туда проходил чрез остров, на котором находятся развалины замка, то из разбросанных камней его была устроена довольно удобная лестница. Государь взошел по ней на высшую точку развалин и полюбовавшись живописными видами, спустился к городу, осмотрел городскую церковь, прошел пешком по улицам, посетил магистрата, где перелистовал лежавшія на столе книги законов, и отправился на приготовленную для него квартиру, в пасторском доие. Радушные хозяева приготовили ему обед, но он отказался и позволил подать себе чаю. Во врема пребыванія у пастора. Государь вручил хозяйке своей, г-же Аппельгрен, привезенные им ананасы и пожаловал ей брилліантовый фермуаръ.

Как, между тем, буря не утихала, а Государь спешил отъездом, то и решено было возвратиться сухим путем, не смотря на то, что не было удобной дороги, и что надобно было ехать почти необитаемыми местами. Главная забота состояла в том, чтобы достать лошадей, и к тому-же во всем городе нашлось только одно седло, да и то столь ветхое, что набивка во многих местах выказывалась сквозь разорванную кожу, а ржавыя стремена висели на двух плохих бичевках. За всем тем, принуждены были взять это седло для Государя и навязать на лошадей для князя Болконская и прочих лиц царской свиты, вместо седел, подушки с веревочными стременами. Путешествіе происходило в следующем порядке: впереди шел проводнику один из каянских граждан; за ним ехал прапорщик Мартинау, потомъ—князь Волконскій, далее—Император, за нимъ—барон Вилліе, потом Федоров и Овчаров, наконецъ—багаж на двухъ лоиіадяхь, за которыми следовали восемь крестьян. Тропинки, по коим надлежало ехать, пролегали чрез дикую каменистую местность, пересекаемую обширными тинистыми болотами. Для переправы чрез эти болота, тамошніе жители кладут мостки из двойнаго ряда бревен, сверху немного стесанных, и, как нередко случается, что лошади, не привыкшія ходить по таким мосткам, оступаются и проваливаются в болото, то чрез эти опасныя места нереходят пешком, ведя лошадей за повода. Государ, на возвратном пути из Каяны, из семидесяти верст прошел пешком около пятидесяти.

В 6'/2 часов вечера, усталые путники, пройдя 12 верст, остановились у мызы, и отдохнув несколько минут, продолжали идти еще 5 верст до другой мызы Ронгала, где для Императора была приготовлена небольшая комната. Государь, прибыв туда, в 8 часов, прежде всего, спросил -будутъли сыты проводники и лошади. Во время ужина, коего главное блюдо состояло из отварнаго картофеля, Государь, увидя детей толпившихся у дверей его комнаты, встал с своего места и собственноручно раздал им по большому ломтю хлеба с маслом. Около 10-ти часов, Государь лег спать в той-же самой комнате, а князь Волконскій со всею свитою— в крестьянской избушке, на свежем сене. В три часа утра, все уже были на ногах и спустя полчаса отправились далее. Около 6-ти часов, Государь подъехал к дому стараго Тервонена. Сам хозяин, несколько раз бывшій на сеймах в Швеціи и весьма уважаемый своими соотчичами, называвшими его Майнуайским Королем, оставался в Хапаланкагасе, в надежде опять там увидеть Государя, на возвратном пути из Каяны, и по тому Августейшій гость был встречен лишь хозяйкою, которая, отворив лучшую комнату своего дома и поставя на стол чернаго хлеба, масла и молока, пошла с Федоровым в огород за картофелем. После скудной трапезы, Император, отправясь, около восьми часов, в дальнейшій путь, проехал без отдыха более двадцати верст и прибыл, в два часа по полудни, к поместью Суотарила. По дороге туда надлежало переправиться через речку, шириною от 20-ти до 25-ти сажен; к счастью на берегу нашлась маленькая рыбачья лодка, в которую сели, вместе с гіроводником, Император и князь Волконскій; Государь взялся править рулем, а Волконскій грести веслами. Но как при выходе из лодки, оба они загрязнили и замочили ноги, то Государь, увидя вблизи кучу сухих древесных ветвей, стал, с помощью князя Волконскаго, носить их к тому месту, где причаливала лодка, и устроил пристань для своей свиты. Лошадей перегнали через речку вплавь, при чем Государь сам поймал свою лошадь и вытер ее пучком сена из близь-стоявшей копны. Отдохнув с час, Император Александр проехал еще 17 '/2 верст до деревни Саресмеки и прибыл туда в семь часов вечера. До Ниссиле, где находились вагенмейстер Его Величества, полковник Соломка, и кучер Илья с царским экипажем, оставалось 15 верст; Государь, устав ехать верхом и идти пешком, отправился далее в крестьянской двух-колесной тележке. Исправник Эльвинг, узнав от прибывшаго вечером из Каяны в Ниссиле, поручика Гриппенберга, о возвращеніи Государя по трудной, почти непроходимой дороге, гыехал ему на всгречу в курьерской кабріолетке и привез его в Ниссиле, в 10-м часу вечера. Государь, услыша от Гриппенберга, что он, переночевав в Каяне, уехал оттуда поутру, на другой день по отъезде Его Величества, и прибыл в Ниссиле без всякой он ясности, сказал весело:- „Я очень тому рад, а я, напротив, сделал большой круг, правда немного затруднительный, но не без пріятностей, и, конечно, никогда незабуду своего забавнаго путешествія в Каяну“.