В отношеніи „нравственнаго образованія“, предписаны были следующія основанія. „Душа воспитанія и первая добродетель гражданина есть покорность. По этому обязанность директора есть непременно наблюдать, чтобы уроки религіи о покорности были исполняемы на самом деле; чтобы воспитанники университета постоянно видели вокруг себя примеры строжайшаго чинопочитанія со стороны учителей и надзирателей, и чтобы малейшее нарушеніе его всегда было наказываемо, не взирая на званіе лиц... Выбор честных и богобоязливых надзирателей, недопущеніе к студентам посторонних посетителей, надзор за увольненіемъих к людям надежным, сообщеніе с полиціею для узнанія поведенія их вне университета, запрещеніе вредных чтеній и разговоров: таковы способы, предоставленные директору, подъличною ответственностью за хорошее поведеніе и добронравіе университетских воспитанниковъ“ (6).

Принимая всевозможныя предосторожности против лукавых мудрствованій Науки, Магницкій однакоже обнаружил готовность содействовать успехам просвещенія, в таком смысле, в каком сам понимал его: он снаряжал ученыя экспедиціи, посылал профессоров, для изученія математических наук, в Германію, Францію и Англію, и т. под. (7).

После ревизіи 1819 года, удалены были из казанскаго университета одиннадцать профессоров, оказавшихся неблагонадежными по своему образу мыслей, либо по недостатку сведеній; но Магницкій, сделавшись попечителем округа, не удовольствовался этою мерою, и „решась—по выраженію его—очистить университет от всяких плевелъ“, ополчился на всех заподозренных в либеральность направленіи. Лектор немецкаго языка Лейтер, за намереніе ввести в университетскій курс хрестоматію Гельстреэта, в которой удалось Магницкому отыскать многія предосудительный места, не только был уволен из университета, но лишился права содержать пансіон. Профессор естественнаго права Солнцев, за несколько выдержек из преподаваемаго им курса, представленных министру, вместе с замечаніями самаго Магницкаго, не только потерял свою кафедру, но и подвергся запрещение» преподавать в частных заведеніях. Исключив весьма основательно из списка почетных членов казанскаго университета цареубійцу Грегуара, Магницкій постановил правилом, чтобы на будущее время избирались в почетные члены те только лица, которыя, кроме ученых достоинств, известны своим благочестивым образом жизни. На этом основаніи, в 1821 году, избраны: попечитель петербургская округа Рунич и директор казанскаго университета Владимірскій. Первый из них, в последствіи пріобревшій печальную известность своим мракобесіем, был человек живаго ума, но поверхностных сведеній и слабаго характера, весьма честолюбивый и готовый пожертвовать всем для своего возвышенія. Он сделался ревностным сцодвижником Магницкаго и действовал на основаніи его системы.

Одною из первых забот Магницкаго было разсмотреть библіотеку казанскаго университета и истребить в ней все книги, отличавшіяся, по его мне-

нію, вредным направленіем. Из иностранных книг казанской гимназіи он пощадил только две, именно: Право войны и мира Гроція, и о восттати общественно м молодых дворян, что-же касается до прочих, то Магницкій настаивал, чтобы оне были сожжены, и если гимназическая библіотека йзбегла этой участи, то единствеино благодаря чиновнику Дунаеву, который, вместо преданія книг огню, спрятал их в кладовых. Многія сочиненія в университетской библіотеке подвергались совершенному запрещенію и не были выдаваемы не только студентам, но и профессорам^ напрасно ссылавшимся на дарованное им право получать все книги без цензуры. В теченіе всего управленія Магницкаго, не покупали для университета никаких новых книг, не смотря на донесенія профессоров о недостатке самых необходимых пособій для преподаванія (8).

Магницкій и пособники его громко славили преобразованіе, или—как они выражались — „обновленіе“ университета, который в действительности принял вид монашескаго ордена с средне-вековыми католическими обычаями: такое направленіе господствовало и в программах торжественных актов, и в преподаваніи наук, и во внутренней жизни университета. Так наприм. в программе одного из актов было сказано: „После обедни и молебна, пропоют: днесь благодать Св. Дуоса нас собра; профессор прочтет речь: о пользе и злоупотребленіях наук естественнных и необходимости основывать их нахристіанскомъблагочестіи; пропоют: Боже, царя хранщ студент прочтет: „о березовских и николаевских золото -содержащих екатеринбургских песках"; пропоют: Коль славен наш Господь в Сіоне; студент прочтет: „о необходимом соеди-неніи со внутренним богопочитаніем наружнаго“; пропоют: Слава в вышних Богу, ректор произнесем. слово: „о достоинстве и важности воспитанія и просвещенія, основанных на христіанской вере“; пропоют: Господи силою Твоею возвеселится Царь.

Преподаваніе наук вообще носило на себе печать бывших тогда в хдду мистицизма и массонскаго ученія, но немногіе лишь из профессоров искренно сочувствовали такому направленію; прочіеже все, из угожденія начальству, лицемерно прикрывались маскою внешней набожности. В числе действительно преданных піэтизму находился ректор университета Никольскій, который, при разборе конспекта философіи, составленнаго профессором Сергеевым, серьозно защищал магію и кабалистику. Объясняя, в слове о пользе математики, произнесенном еще в 1816 году, высшее значеніе , этой науки, Никольскій доказывал совершенное согласіе ея законов с истинами христіанскаго ученія. По словам его: „Математику обвиняют в том, что она, требуя на все точных доказательству располагаете дух человеческій к пытливости, от чего преданные ей люди ищут во всем, и даже тогда, когда дело идет о Вере, очевидных убежденій, и не находя их, делаются матеріалистами. Причиною вольнодумства не математика, а дух времени: в математике видим превосходныя подобія священных истин христіанства. Например, как числа без единицы быть не может, так и вселенная без Единаго владыки не могла-бы существовать. Въгеометріи, треугольник, простейшій вид из всех фигур, служить основаніем других геометрических построеній и изследованій. Он может быть эмбле-

мою: 1) силы, действія и следствія; 2) во времени: прошедшаго, настоящаго и будущаго; 3) в пространстве: длины, ширины и высоты или глубины, и проч. Св. церковь издревле употребляет треугольнт символом Господа, как верховнаго геометра, зиждителя всякой твари. Две линіи, крестообразно пересекающіяся под прямыми углами, могут быть прекраснейшим іероглифом любви и правосудія. Гипотенуза в прямоугольном треугольник есть символ сретенія правды и мира, правосудія и любви (?), чрез ходатая Бога и человеков, соединившаго горнее с дольним, небесное с земнымъ“.

По требованію попечителя, профессоры составили подробный инструкціи для преподаванія каждаго предмета. В инструкціи профессора Пальмина, по кафедре политической экономги, сказано: „непреложный закон, постановлевный в заповеди первому человеку, по паденіи его, полагает в основаніе как частнаго, так и народнаго хозяйства, правила: трудись, снискивай познанія, приспособляй их к делу; что произведеш трудом, тем и пользуйся. Но мы существуем не для одной лишь земной жизни: не пекитесь — говорить Искупитель — о том, чтб есть, чем утолить жажду, во чтб одеться; не собирайте земных сокровищ; просящему дай, и проч. По сему преподаватель политической экономіи должен поставить на вид своим слушателям, что все наше имущество имеет только условную цену, в качестве средства к достиженію высших благ, дабы предупредить, сколь возможно, вредное вліяніе, как любостяжанія, так и суетной расточительности“. Далее, находим, что преподаватель не только будет избегать всех разсужденій, касающихся политики—которой он, стоя на средней ступени в обществе, не может видеть существенных нитей—но пройдет молчаніем и другіе предметы, случайно действующіе на умноженіе народнаго богатства, как наприм. распоряженія, относящіяся к торговле и ремеслам, водвореніе переселенцев, и т. п. а при всяком удобном случае будет обращать вниманіе слушателей на такое произведете и потребленіе богатства, которыя превращают его из вещественнаго вь духовное, из тленнаго в нетленное: „таким образом соединить он низшую, условную экоНомію с высшею, истинною, и составить науку в строгом смысле нравственно-политическую“.

Инспектор врачебной управы Арнгольд представил попечителю, основанное на слове Божіем, разсужденіе о преподаваніи Медицины в духе Св. писанія. В конспекте профессора анатоміи и физіологіи Фукса, сказано, что анатомія показывает строеніе человеческаго тела, a физіологія объясняет действіе органов в соединеніи безсмертной души и тела, служащаго ей храмом, а по тому необходимо знать его, всячески остерегаясь, 'чтобы не впасть в ужасный матеріализм, подобно некоторым безумным врачам. Анатомическіе театры допускались только в виде уступки, по необходимости, потому что начальство университета считало приготовленіе скелетов нарушеніем уваженія к умершим. „Здесь торжественно издеваются над прахом усопших, чего и язычники не делали“ — писал директор Владимірскій совету казанскаго университета.