закричал, чтобы они вышли, но они отвечали, что полковник, найдя их тут, приказал им ждать его. Тогда-же на правом фланге разлался крик: „на право! пойдем во 2-ую гренадерскую роту“, и вместе с тем люди 1-й и 2-й рот, кинувшись в правую дверь, увлекли за собою нескольких человек В-й роты. Капитан Муравьев, иоручив фельдфебелю не выпускать остальных его людей из казармы, сам отправился за увлеченными толпою своими солдатами во 2-ую гренадерскую роту. Там, не смотря на присутствіе ротнаго командира, капитана Тухачевскаго, люди 1-го баталіона уже будили своих товарищей; но Муравьеву удалось воротить солдат 3-й роты в их казарму. За тем, возвратясь туда сам, он распустил своих людей по камерам; прочіе-же остались в коридоре: таким образом водворив тишину, Муравьев, вместе с пришедшим из 1-й роты поручиком Тулубьевым, вошел в фельдфебельскую комнату. Несколько спустя, в три часа утра, возвратился в казарму 3-й роты посланный от ней в маскерад караул. Увидя на лестнице вооруженных людей, нижніе чины 1-й и 2-й рот приняли их за конвой, присланный арестовать их, и крикнув: „хватать идут!“ бросились вон из казармы; за ними побежали многіе люди 3-й роты, не смотря на усилія Муравьева, который, вместе с Тулубьевым, поспешил в след за своими солдатами на полковой двор, где уже толпился почти весь полк в • совершенном безпорядке(15).

Весьма замечательно, что во все время этих волненій, полковаго командира как-бы не существовало. В десять часов вечера, когда рота Его Величества была уже арестована, а в прочих все оставалось тихо и спокойно, командующій корпусом потребо-

вал к себе полковпика Шварца, сделал емувыговор за допуіценіе безпорядков и приказал немедленно донести, еслибы что случилось в полку. В полночь, Шварц, возвратясь домой, нашел там дежурнаго по полку штабс-капитана Рындина 1-го, с донесеніем о происіледшем в 1-й и

2-й ротах. „Идите обратно в роты—отвечал ему Шварцъ—и скажите полковнику Вадковскому, чтобы он, вместе с ротными командирами, по долгу своему, унотребил всевозможный меры для прекращенія безпорядков". Тогда-же Шварц потребовал к себе штабс-капитана Лёвенберга, и чрез то помепіал водворить спокойствіе во 2-й роте, а полковаго адъютанта Бибикова отправил с словесным донесеніем о происходившем в 1-м баталіоне к Великому Князю и генералам Васильчикову и Бенкендорфу. Сам-же Шварц не принял никаких мер к усмиренію своих солдат, даже и тогда, когда дежурный по полку вторично явился к нему с донесеніем, что люди большими толпами собирались на полковом дворе, и потерял присутствіе духа до того, что тайно ушел из своей квартиры и провел остаток ночи у одного из своих знакомых в Измайловском полку (,6).

18-го, в половине 4-го часа утра, пріехал генерал Васильчиков к генерал-губернатору графу Милорадозичу, с донесеніем о происшествіях в Семеновском полку. Милорадович тотчас отправился в полк, а Васильчиковъ—в корпусный тптаб, где „хотел выждать последствія посещенія графом полка". В это время, на площади против полковой церкви толпились, смешавшись вместе, солдаты всех трех баталіонов; ротные командиры, блуждая в темноте, старались собрать своих людей: фельдфебелей и унтер-офицеров не было ни одного, потому что они остались в казармах; кое-где, между нижними чинами на площади, собирались кучки простонародья, шедшаго из слобод в город. В таком положеніи находился полк во время пріезда графа Милорадовича, в исходе 5-го. Темнота не дозволяла солдатам видеть любимаго ими вождя, а слова его были заглушаемы общим говором. На все увещанія графа, Семеновцы отвечали: „мы готовы перенести всякое наказаніе, какое угодно будет начальству назначить, но мы не в состояніи терпеть притесненія полковника Шварца; не можем также построиться, потому что рота Его Величества находится под арестом.“ На приказанія Милорадовича—разойтись по казармам, некоторые из солдат объявили, что не смеют возвратиться в казармы, где собрался для арестованія их Московскій полк. Милорадович успокоил их на этот счет,- уговорил разойтись и не желая входить с ними в дальнейшія объясненія, уехал и сообщил все виденное им корпусному командиру. Генерал Васильчиков, узнав между тем, что полковвик Шварц скрылся, отрешил его от командованія полком и назначил на его место генерала Бистрома, приказав ему тотчас приготовить полк к инспекторскому смотру, который хотел произвести сам в восем часов утра. По прибытіи на площадь к полку, Бистром объявил людям волю корпуснаго командира.

2-й и 8-й баталіоны начали-было строиться, но в тоже время солдаты 1-го баталіна, толпясь между их рядами, снова смешали полк в безпорядочную массу. Бывшій командир полка, генерал-адъютант Потемкин, надеясь личным вліяніем своим возстановить порядок, испросил разрешеніе генерала Васильчикова ехать на Семеновскій плацъ.

Едва лишь явился он пред обожавшими его солдатами, как они окружили его, жаловались ему, просили его принять над ними начальство, уверяли в покорности своей; но все это не вело к желаемой цели и волненіе не утихало. Генерал Васильчиков, считая необходимым усмирить непослушных силою, хотел употребить к тому Л. Гв. Конный и Кавалергардскій полки с артиллеріей, но, по совету Милорадовича, отменил это распоряженіе, и отправился сам на Семеновскую площадь, приказав Бистрому, чтобы он, между тем, занял казармы Лейб-егерским полком, а генералу Орлову, с Конногвардейским полком, тогда же велено приблизиться к площади. Васильчиков, вместе с Бенкендорфом, подъехав к толпившимся людям, на просьбу их об освобожденіи Государевой роты, сказал, что эта рота арестована им за ослушаніе и своевольство, и что до Высочайшаго разрешенія он не освободит ее. „Вы то-же виновны—продолжал онъ—и по тому также идите под арест в крепость."—„Это приказаніе—доносил Васыльчиковъ—было исполнено безпрекословно“. Все люди, бывшіе на площади, отправились без конвоя в крепость. По дороге туда, они, при встрече с офицерами, снимали фуражки, а заходя в лавочки, исправно платили за все, чтб брали. Любопытным, которые спрашивали их, куда идут они, отвечали: „в крепость, на работу". Офицеры их решились идти с ними, длх сохраненія порядка. Впрочем, по свидетельству генерала Васильчикова: „офицеры Семеновскаго полка, при сем случае, неоказали той твердости, которая необходима в подобных обстоятельствах “ (17).

Командующій корпусом, оставя заключенным в крепостных казематах 1-й баталіон, в чи-сле 742-х человек 42), счел нужным удалить прочіе. 18-1’О-же октября, генерал Бистром получил предписаніе сделать ириготовленія к выступленію: 2-й баталіон велено отправить в Кронштадта и оттуда на судах в Свеаборг, а 8-й—сухим путем в Кексгольм. Оба они должны были идти под начальством своих штаб и обер-офицеров, без конвоя, в полной походной амуниціи, но без ружей и тесаков. Утром 19 октября, прибыл в креиость Милорадович, с командующим корпусом — „пригласив также идти с собою дежурнаго генерала Закревскаго, в котором накануне с удовольствіем заметил особливое уменье обходиться с солдатами44. Обойдя казематы, Милорадович объявил людям, что покорность ими изъявленная дает ему охоту ходатайствовать за них; что они, в ожиданіи решенія их участи, отправляются в поход, и спросил: может-ли он ручаться за их поведеніе впредь, и будут ли они стараться заслужить свою вину и сделаться достойными служить Государю? Солдаты единогласно отвечали, что заслужат свою вину и умоляли Милорадовича испросить им проіценіе. Только один из рядовых 5-й фузелерной роты Торохов "сказал в полголоса: „пойдем, когда отдадут нам первую роту“. Генерал Закревскій, услыша эти дерзкія слова, даложил о том Милорадовичу, который, подойдя к Торохову, велел его посадить под арест; когда-же Торохов закричал: „ребята! за меня!44 его вытолкали вон и приказали содержать особо. За тем, Милорадович, обратись к роте,

сказал: „вот как одия бездельник мепіает мне*делать добро и губит своих товарищей! Много-ли таких между вами. Подобных злодеов надо истребить для чести имени солдата!" На это все люди единогласно отвечали, что он один виновата, и что вся рота готова исполнять приказанія начальства. Увидя в крепости лейб-гренадер, граф Милорадович отослал их назад, снял часовых у всех каземат, где были размещены Семеновцы, и объявив им, что они остаются арестантами, поручил самим смотреть другь за другом. „Слушаем, ваше сіятельство!—отвечали они.— Будем смотреть сами за собою и ослушников не будет" (,8).

В тот-же день, 19 октября, выступили въпоход оба баталіона: 2-й, под начальством полковника Вадковскаго, в Ораніенбаум, а 8-й, под начальством полковника Яфимовича, по выборгской ' дороге. В казармах были оставлены только семейства нижних чинов и небольшое число солдат необходимых для присмотра за имуществом выступивших людей, которые не могли взять с собою ничего, кроме вещей в ранцах. Положеніе солдатских семейств было обезвечено тем, что, во распоряженію военнаго министра, отпускалось на каждое из них по 50-ти копеек в сутки (19).