долг офицеров их спасти.

— Конечно, — согласился с ним Сергеев, невольно свысока взглянув на окружающих.

— Как это сделать, мы уже придумали. Мы при поддержке правительственного комиссара и начальника

дороги оборудовали специальный поезд. Официальное назначение ему — секретно-военное. Он выедет якобы

на фронт, а на самом деле в глубь страны.

— Не опасно?

— Нет, не опасно. В этом поезде отправляются не только офицеры, но и наши семьи. Положение стало

таким сложным и тяжелым, что дальше оставлять семьи тут — безумие. Крестьяне грабят поместья. Рабочие

захватывают контроль над производством, становятся фактическими хозяевами фабрик и заводов. Временное

правительство бессильно. Большевики, нет сомнения, заберут власть. Им здесь, на месте, могут быть

противопоставлены только грузинские меньшевики, федералисты, армянские дашнаки, азербайджанские

муссаватисты. На армию надеяться нечего. Но эти проходимцы ставят вопрос о самоопределении. А для нас и

большевики и туземные националисты суть одна сволочь. Мы стоим за неделимую великую Россию. Предстоит

долгая и упорная борьба.

— Да, да. Прекрасно выраженная мысль, — поддакнул Филимонов.

— В Петербурге и Москве власть накануне падения. Нам нужно спасти себя и обеспечить завтрашний

день. Но не только это. Нужно начать работу в народе. С одной стороны, подготовлять народ к Учредительному

собранию в нашем разрезе, с другой стороны, начать организовывать кадры новой армии, которая неизбежно

должна явиться на смену разложившейся.

— Великолепно формулируете, — снова вставил Филиппов.

— Будущему конституционному монарху нужна будет опора. И вот мы приступаем к намеченной задаче.

Наши офицеры разъезжаются в разные места. Мы им даем вооружение и средства. Едут, главным образом, на

Кубань, Терек и Дон. Особенно на Дон, где сейчас власть почти наша. Сторонники генерала Каледина в

большинстве. Поезд будет следовать до Москвы. Понятно?

— Да.

— Вы с группой офицеров, совместно с полковником Филимоновым, будете сопровождать поезд и

являться его комендантом. Не беспокойтесь. Мы дадим вам такие документы, которые избавят вас от

неприятных процедур, обысков и осмотров. Дадим срочный литер. Дадим деньги и другие поручения.

— Когда уезжать? — спросил Сергеев.

— Через час или два, но не позже. Время не терпит. Сегодня большевики, арестованные нами,

освобождены. Проклятая чернь, грязный зверь, и у нас вышел из своей берлоги. Он слепо идет за

большевиками. Нет сомнений, что вечером они переизберут совет, в учреждения города начнут просовывать

своих людей. Возможно, будут самочинные обыски, ибо власть временного правительства у нас чрезвычайно

слаба.

— Да и везде она слаба, — подтвердил Филимонов.

— Это верно. Поэтому нужно ехать скорей.

— Как думаете доставить господ офицеров на вокзал?

— В закрытых автомобилях. Не на вокзал, а к первому полустанку. Там сейчас уже грузятся вещи, семьи

и оружие. Между прочим, оружия два вагона. Ружья, пулеметы, бомбы. Каждый офицер имеет список, что он

может получить от вас.

— Все?

— Нет, еще одно. Офицеры и оружие сгружаются по указаниям за пять, десять верст от станции. Все

должно быть подготовлено. Поезд не останавливается, а только замедляет ход.

— А машинист и прислуга?

— И машинист и прислуга в большинстве офицеры и денщики. Они все сочувствуют нам и все

монархисты.

— Хорошо. Что я делаю в Москве?

— Сдаете поезд и поступаете в распоряжение отдела ЦК конституционно-демократической партии.

— Монархической, — поправил Филимонов.

— Дело не в словах, полковник. Мы, кадеты, всегда готовы поддержать и поддерживаем крайних

монархистов.

— Это верно.

— Конечно, верно. Но, господа, время спешить. В соседней комнате вас ждет парикмахер. Не

беспокойтесь, офицер, разумеется. По желанию, каждый из вас может постричься или побриться. Кто пожелает,

может загримироваться. Там же у адъютанта получите фальшивые документы и деньги. Прошу, господа.