— Да это же наш Птицегуб, — сказал Шпонтик, присмотревшись к великану.

Не успел ему никто ничего ответить, как Шпонтик открыл шпингалет и распахнул окно.

— А ну-ка! Это кто там хулиганит?

Из окна подуло таким свежим грозовым воздухом, что всем, кроме постоянно невысыпающегося Таблеткина, спать расхотелось. Шпонтик высунулся из окна, схватил великана за голову и потянул его кверху. Великан оказался огромным и страшно мокрым огородным пугалом. Втащив его в комнату, Шпонтик с торжествующим видом схватил пугало за палку, которая у него была вместо ног, и принялся трясти во все стороны. Брызги от мокрого великана полетели на коротышек.

— Ай, ой! — закричали все.

— Да это же и правда наш Птицегуб! Пустомеля, ты же его сам со своим другом Шмунькой сделал еще весной — ты что, разве не помнишь?

— Да, теперь я вижу, — обрадовался Пустомеля.

— Ну и дурак же ты! — топнул на него Таблеткин. — Покою от тебя нет! Вечно весь дом одурачишь! И так я после операции устал, хотел хоть немного поспать — так нет же! Обязательно какой-нибудь дурак, вроде Пустомели, что-нибудь учудит! Быстро все спать! Еще полтретьего только, можно еще выспаться.

Таблеткин выхватил у Шпонтика Птицегуба, который стоял у них на заборе и отпугивал ворон, прилетавших клевать овощи на огороде перед домом. Бросив мокрое пугало в угол, Таблеткин с грохотом захлопнул окно, погасил свет и грохнулся на свою кровать.

— Погоди, Таблеткин! — позвал Тюбя. — Не сам же Птицегуб стал стучать в окно? Как он вообще с забора слез и до второго этажа добрался?

— А мне плевать, как он добрался, ясно? Неужели нельзя этот вопрос завтра на свежую голову обсудить?

И, повернувшись лицом к стене, Таблеткин захрапел с пронзительным медицинским свистом. Шпонтик подошел к окну.

— Ой! — сказал он, потому что в это время в стекло ударил камень. — Камнями кто-то бросается.

Hиктошка, который давно привык, что ночью его всё никак не пускают в дом, все-таки не мог припомнить, чтоб когда-нибудь ему приходилось так долго ломиться в собственное жилище. Он промок, как уличная мышь, а замерз, как бездомная собака. Голос у него от холода совсем пропал, и он мог только шептать. Вначале он просто стучал в дверь, потом понял, что из-за грома не услышат. Когда очередная вспышка молнии осветила огородное пугало на длинном шесте, Hиктошка отодрал его от забора и стал стучаться пугалом в окно спальни. Когда пугало отобрали, Hиктошка бросил несколько камней в то же самое окно, но у него дрожали руки и он только один раз попал. Hиктошка уже из последних сил схватил валявшийся обломок водосточной трубы и заколотил им в окно веранды на первом этаже. Стекло разбилось, посыпались осколки. Тут уж, несмотря на Пустомелины, Тюбины, Кастрюлины и Растерякины уговоры, коротышки бросились вниз по лестнице и открыли наконец входную дверь.

Глава двадцатая пятая с половиной. ЭТО ЕЩЕ КТО?

— Это еще кто? — проворчал высунувшийся из-за плеча Шпонтика Ворчун.

У Hиктошки не хватало сил переступить через порог, и он стоял на улице под дождем, прислонясь к дверному косяку. Потом сел на корточки.

— Да втащите же его в дом! Не видите, коротышке плохо?

Hиктошку внесли в прихожую.

— Кто это, кто это? — спрашивали малыши.

— Да как же кто? — воскликнул осмелевший Пустомеля. Он вспомнил наконец, что сам Шишимору с Какой выдумал, и его страх как рукой сняло. — Это же Hиктошка, вот это кто! Надо же! А мы думали — ты давно умер!

— Пока еще нет, — прошептал Hиктошка и от усталости сел прямо на пол.

— Ура, Hиктошка вернулся! — крикнул кто-то.

— Hиктошка? — изумились все. — Что-то не похож...

— Какой-то весь черный.

— Вонючий!

— Это он не вонючий, а просто давно не мылся. Вот вымоется и побрызгается духами — сразу хорошо запахнет.

— Нечего, нечего носы зажимать — вы ведь не малышки! — растолкал всех подоспевший Таблеткин. — Хватит стоять как истуканы! — орал он. — Немедленно снять с него одежду и растереть!

Малыши бросились раздевать и растирать Hиктошку бруталиновой мазью — специально придуманной доктором Таблеткиным для таких случаев. Потом завернули его в теплый махровый халат.

— Дайте поесть, — прохрипел бедный скиталец.

Его отнесли на кухню, где повар Кастрюля быстро подогрел ему вчерашний борщ, пожарил яичницу с ветчиной, разогрел половину жареного гриба-опёнка, нарезал овощной салат и намазал булку с маслом.

— Ты чего ему ветчину свиную даешь — может, он вегетарианец? — ткнул Кастрюлю в бок Пустомеля.

— Вообще-то, я не знаю. Всё, конечно, может быть, — согласился повар. — Ты вегетарианец? — поинтересовался он у Hиктошки.

Hиктошка перестал жевать и недоуменно уставился на Кастрюлю. Он не мог понять, чего от него хотят, и поэтому снова принялся за еду. Hиктошка ел и ел и всё никак не мог наесться. Малыши стояли вокруг него и смотрели, как он ест. На вопросы Hиктошка не отвечал, а только мотал головой и показывал себе пальцем на рот — дескать, нечем говорить, рот занят. Было непонятно, как в такого маленького коротышку может вместиться такое огромное количество еды — могло показаться, что она выпадает из него где-нибудь с другой стороны. Взял лежащий на столе фломастер и написал на клеёнке прыгающими буквами: КО... К...