– Здесь вольные ходоки. Сюда они приходят переночевать, просто отдохнуть и купить-продать по мелочи. Содержание лагеря – не их забота, – объяснил Борода. – Этот лагерь уже восьмой по счету в этом сегменте.

– В смысле? – не понял я.

– В смысле, что вольным все до лампочки. Когда этот лагерь будет загажен, переберутся в другое место.

– Но ведь кому-то этот лагерь нужно было организовать…

– Местный снабженец и организовал. А вольные… они потом подтягиваются. Стоит где-то поставщику появиться, и к нему тянутся бродяги.

– Да здесь же небезопасно! – громко сказал я, невольно приковав к себе внимание сидевших неподалеку сталкеров.

– Безопасно. Смотри, сколько здесь народу, – Борода слегка дернул головой в сторону сидящих, стоящих и идущих сталкеров. – Не всякий сюда сунется.

Я быстро посчитал количество людей. Сорок один человек! Для столь небольшой территории – очень много.

– А раскованные? Они окружат лагерь, и всё! – привел я аргумент.

– Раски грызутся с «санитарами». «Санитары» – их заклятые враги. Вольных же раски не трогают. Ну, обычно не…

– Ясно. Не примкнувшие ни к какой силе – типа, держат нейтралитет, – догадался я.

– Именно. Но если надумаешь стать вольным, помни самое главное: напакостишь какой-нибудь организованной группировке, и с тобой захотят поквитаться, – предупредил Борода. – Можно работать и на «санитаров», и на раскованных, и на маскеров, никто и слова не скажет, но если будешь участвовать в событиях там, где сталкиваются их интересы, будь готов нажить и друзей, и врагов, – пояснил проводник и жестом указал на палатку.

Я понял. Нам туда.

– Бывают случаи, когда те же раски приходят сюда и требуют выдать того или иного сталкера, – добавил проводник.

– И что, выдают?! – опешил я.

– Выдают, да. – Борода с интересом посмотрел на мое изумленное лицо. – Ты пойми, вольные – это не группировка и не секта. Вольными называют сталкеров, которые работают на себя, считаются только с самими собой. Это просто разрозненные ходоки. Им плевать на тебя и твои интересы. Вольный сталкер преследует только свои собственные.

– Но я слышал, что вольные объединяются в группы. Для совместных рейдов. Или это неправда?

– Вот это как раз правда, самая что ни на есть. Вольные часто объединяются, но ненадолго. Некоторые, конечно, могут спеться и начать работать в паре, тройке, квадре… Но это не часто случается.

Мы остановились возле палатки.

– Сейчас загоним скупщику хабар, возьмем пожрать и боеприпасов, – сказал Борода и отвел в сторону полотнище, закрывающее вход.

Мы сдали хабар и прикупили две пачки сигарет, буханку хлеба, три «камбалы в масле», патроны к моему АК и заряды к ружью Бороды.

Выйдя из палатки, нашли свободное место и устроились там, прямо на земле, чтобы перекусить и отдохнуть. Подперев голову рукой, я закрыл глаза и задремал…

– Внимание всем! – раздался громкий голос.

Я дернулся и открыл глаза. Перед глазами быстро рассеивалось лицо Дока. И к чему он мне приснился? Увы, но ответ я вряд ли узнаю. Сны не поставишь на паузу, чтобы позже досмотреть.

– Ты уснул, что ли? – спросил Борода. – Ну ты вообще соня…

– Внимание всем! – снова этот голос. Резкий, молодой.

Скосив глаза в направлении голоса, я увидел его обладателя: парень лет двадцати пяти, одетый в недорогой защитный комплект.

– Как вы уже знаете, к северу от лагеря обосновался винни-пух. И теперь мы не можем спокойно ходить во второй круг. Только за последние сутки по дороге туда пропали Корявый, Бакс и Шаман. Нет сомнений, что винни-пух имеет к этому самое прямое отношение.

Ну и выражается, однако. В школе, наверное, был отличником-зубрилой.

Никто не прокомментировал его слова. Несколько человек и вовсе не слушали – как играли в карты, так и продолжали играть.

Поняв, что никто не удосужится продолжить тему, «ботан» снова заговорил:

– Я предлагаю пойти и завалить эту тварь. Думаю, что от этого полегчает всем тем, кто приходит и уходит отсюда во второй круг на этом участке. Желающие?

Его серые цепкие глаза вглядывались в окружающие лица.

– Я с тобой, – сказал один. Тоже молодой.

– Я тоже, – встал другой сталкер.

Прошло десять секунд. За это время больше никто не изъявил желания. А некоторые и вовсе опустили головы. Стыдно им, что ли?