глухую кирпичную стену.

За спиной у него сидел человек. Он чувствовал его дыхание у себя на затылке. Человек курил и

Печерский вдыхал дым его папиросы. Тоска и оцепенение охватили гражданина Печерского. Он зевнул и

зажмурился.

— Михаи; Николаевич, — произнес низкий, глуховатый голос у него за спиной.

— Я! — вздрогнув и похолодев, отозвался Печерский и сразу понял, что нельзя было отзываться.

Высокий, совершенно лысый, бритый человек сидел позади Печерского.

— Михаил Николаевич Печерский? Неправда ли? — сказал он с иностранным акцентом, но совершенно

правильно, даже с некоторым щегольством выговаривая русские слова.

— Вы ошибаетесь.

Высокий бритый человек перегнулся через стол и посмотрел в глаза Печерскому.

— Два часа назад, выстрелом в затылок, вы убили господина Александрова.

Печерский попробовал встать, неизвестный схватил его за локоть и сказал раздельно и значительно

“Д е в я т к а ”. Печерский сразу ослабел и поник.

Они молчали, потому что мимо них, вкрадчиво покашливая, проходил старичок:

— Купите ножичек, гражданин. Ножи перочинные, столовые, кухонные, садовые…

Печерский посмотрел ему вслед.

— Господин Печерский. Прошу ответить на мой вопрос. Почему вы, господин Печерский, не явились в

точно указанный час и день в кафе-столовую Рекорд?

— Я вас знаю, — устало сказал Печерский. — Это вы следили за мной. Это вас я видел у Мерца.

— Вы были обязаны явиться в назначенный час и день в кафе-столовую Рекорд. — Продолжал

неизвестный. — Вы обязаны были подойти к господину в сером костюме с сигарой. Мундштук — слоновая

кость.

— Прежде всего, я обязан был явиться за инструкцией к известному вам Акимову “Серому”. Я пришел к

нему и вы знаете, что вышло.

— Это не помешало бы вам во время быть в столовой Рекорд.

— Были такие обстоятельства, господин Клемм…

— Это имя не должно иметь места. Для вас, господин Печерский, я “Станислав”. Вы знаете инструкцию?

Печерский дернул плечом и вспыхнул:

— К чортовой матери!

— Тише, тише, господин Печерский. Помните — я не Александров. — Клемм бросил папиросу и

брезгливо поморщился. — Невозможно работать с подобными людьми. Вместо того, чтобы явиться ко мне, вы

заставляете меня разыскивать вас и ставить за вами наблюдение. Вместо того, чтобы делать что вам прикажут,

вы поддерживаете бесполезное знакомство с господином Александровым и совершаете бесполезное

преступление.

— Я был уверен, что за мной следят. Только теперь я понял — это были вы.

— В данную минуту вы совершенно запутали положение.

Печерский закрыл глаза и устало сказал:

— Я страшно устал. Я не спал четыре ночи. Дайте мне папиросу.

— Вы запутали положение.

— Это они, а не я. “Самоотверженные”, “мужественные”. Мерзавец Мамонов врал, как сивый мерин.

Очень хорошо, что я вас встретил. Все идет к чорту. Я здесь как затравленный. Дайте папиросу.

Клемм подвинул Печерскому портсигар, и спросил:

— Какие ваши намерения? Что вы думаете делать дальше?

— Что делать? Бежать, вот что делать.

Клемм усмехнулся и покачал головой. Затем он подобрался, нахмурился и Печерский понял, что сейчас

будет самое важное.

— Господин Печерский. Подпольная, подрывная работа есть трудная и опасная работа. Для подобной

работы нужно уметь подбирать людей. Лично вы не годитесь для этой работы. Однако, при данном стечении

обстоятельств, я не имею лица способного заменить вас.

Каждую последующую фразу Клемм произносил медленнее и отчетливее предыдущей, с нарастающей

силой и упорством гипнотизера.

— Послушайте, господин Клемм… — пробовал возражать Печерский.

— Извольте меня слушать. Произнесенная вами фамилия не более как псевдоним. Для вас я —

“Станислав”. Извольте слушать. Мамонов — это чушь. Я не Мамонов. Не позже как завтра вы отправитесь к

господину Мерц. Постановлением высших инстанций господин Мерц, по-видимому, перемещается с должности

начальника строительства на должность консультанта. В результате подобного перемещения, господин Мерц