— Снова вы? — спросил он. — И с вами собака? Здесь? Каким образом?

— А вы как попали сюда? — растерялась она. — И что это — сон или не сон?

— Я и сам уж не знаю, — посетовал молодой человек. — Со мной чудеса творятся такие, что теперь в любое поверю легко.

— Я точно в таком состоянии, — пожаловалась Евдокия.

— А может быть и не поверю, — задумчиво добавил молодой человек и вдруг спросил: — А скажите-ка мне, где мы сейчас находимся?

— В Нузе! — выпалила она.

Он рассердился:

— Вот я дурак, и что в результате узнал? Ведь если вы снитесь мне, то значит вопрос я сам себе задаю. Следовательно сам же и отвечаю. Я-то знаю, где нахожусь, а вы существуете только в моих мозгах. Вы плод моего воображения.

Заключение Евдокие совсем не понравилось.

— Ну уж нет! — закричала она. — Я — это я! Я никакой вам не плод! Это вы снитесь мне! Вот смотрите, можно, возьму вас за руку?

Молодой человек разрешил:

— Возьмите.

Она прикоснулась к его руке, ощутила тепло и очень обрадовалась:

— Вы живой! Значит, живая и я! Я существую, я не ваше воображение!

Он покачал головой:

— Хватайте меня хоть за все места, — бесполезно. Так мы ничего не узнаем. Поверьте мне на слово, вы плод моего воображения, о чем я очень жалею.

— Жалеете? Почему?

— Уж больно хороший плод. Девушка, вы мне нравитесь. Я о вас думаю.

— Честно?

— И честно, и часто. Утром проснусь, а ваш образ перед глазами стоит, ваш тоненький хрупенький силуэт, с прелестным массивом груди. Вы на одуванчик похожи. Жаль, ни разу не видел вас в солнечном свете — только в свете луны. Интересно, какая вы днем? Знаете, похоже я в вас влюбляюсь…

— Влюбляетесь?! Вам же нельзя! Вы же погибнете! — пугаясь, воскликнула Евдокия и осеклась.

«Так вот где я слышала про этот дурацкий шар, который поднимается от живота», — подумала она и вдруг прозрела:

— Нет! Вы не снитесь мне! Вы живой!

Схватив молодого человека за руку, она потащила его к гостинице. Он упирался:

— Куда вы? Куда?

Но шел.

Вытащив его под луч фонаря, Евдокия отпрянула:

— Кириллов?! Ты?! Так я и знала!

Он тоже отпрянул и с теми ж словами:

— Дуняша, ты? Так я и знал!

— Что ты знал? — разозлилась она. — Вторые сутки трешься возле меня, и приметы все налицо: грудь, собака, а черта с два! Ты меня не узнал! Одуванчик-одуванчик! — передразнила она его.

Кириллов оправдывался:

— Дуняша, я подозревал, твоя собака все время кого-то мне напоминала…

— Скажи еще, что меня!

Он обрадовался:

— Правильно, Дуня, тебя! Прости, что путано говорю, но я чувствовал ваше присутствие: ты, Бродяга… Вы были везде. Но почему-то в одно не связалось: твой образ, Дуняша, и образ той необычной девушки, что приходила ко мне в моем сне — эти два образа не сошлись.

Евдокия съязвила:

— Правильно, мы же днем прилично одеты, а ночью — в ночнушке, в пижаме…

Кириллов ее перебил:

— Сейчас и ты в костюме, и я, но друг друга сразу узнали. Нет, дело не в том, что мы ночью встречались, и не в том, что в ночнушке, в пижаме, и не в плохом освещении дело. Дело в другом.

— В чем?

Он, беспомощно разводя руками, ответил:

— Я не знаю.

— Ой!

Евдокия вздрогнула, растерянно огляделась и, схватившись за голову, ужаснулась:

— Господи! До этого ль нам!

Он согласился:

— Да, нам не до этого. Нам Лагутина надо искать.

— Да при чем здесь Лагутин? — воскликнула Евдокия. — О какой ерунде мы сейчас говорим! — изменяясь в лице и бледнея, закричала она.

— А о чем мы должны говорить? — удивился Кириллов и следом за ней побледнел. — Точно! Мы о другом должны говорить!

Она строго спросила:

— Сережа, раз ты настоящий, живой и при этом мужчина из сна, значит ты никогда не врешь?

— Да, я тебе так говорил и могу подтвердить: я не вру. Никогда.

Евдокия всплеснула руками:

— Совсем как мой Боб!

— Он тоже не врет?

— Да, но я о другом. Ты клялся, что знаешь, кто настоящий маньяк.

— Не помню, чтоб клялся, но знаю.

— Тогда скажи мне, Сережа, скажи, ты мне обещал! Ведь ужасный маньяк — это я? Это так? Поэтому ты за мной и следишь?

Кириллов категорически не согласился:

— Я за тобой не слежу. Наши встречи случайны.

— И это вся твоя правда? — удивилась она.

— Не вся, зато чистая правда, — заверил Сергей и начал ее уговаривать: — Дуняша, подумай сама, если бы я за тобой следил, то узнал бы тебя и ночью и днем. А я даже не знал, что твой муж и Лагутин одно лицо. Я имени твоего даже не знал.