– Но первым отвалюсь я! – Проворчал Толян, подходя к первой лодии. – От голода. А уж потом Войтик.

– Не собираюсь. Или мне больше заняться не чем?

– Тебя никто и не спросит. Как друг ты просто обязан упасть без вопросов из сострадания к, безвременно погибшему не хорошей смертью, другу. – Пояснил Толян не догадливому другу. – Или от горя. Выбирай, что по душе. Все в одном флаконе. И опять же выпить на халяву можно. И, что характерно, закусить. Или откажешь в последней просьбе другу?

 Обошел лодию кругом, придирчиво разглядывая повреждения.

– Так ты же живой…

– Разве? А я как-то не заметил. Брюхо мое молчит окончательно и бесповоротно. Или это тебе ни о чем не говорит?

Войтик шел следом за ним и рассеянно слушал его болтовню.

– Мне нет. А должно говорить?

– Еще как! Черствый ты человек, Войтик. – Толян отошел от лодии. – Елы-палы! Работенка.… А ты говоришь, халявка. Гроб! И мачте кранты!

Но Глузд и лодейщики, судя по их оживленным голосам, были иного мнения. Пробежали вдоль бортов, тщательно исследовали днище и повеселели.

– С глузда съехал, пацан. – Удивился Толян.
– Этой лайбе самое время на дно, а они от радости подпрыгивают.

– Так он сам Глузд. Куда ему ехать?

– Тогда еще проще. – Толяну все было предельно ясно. И крикнул. – Эй, Глузд, все это хорошо. Но еще лучше будет, если ты пяток ребятишек выставишь в караул. Я не думаю, что эта черная братва понимает твою радость. А от радости сам не заметишь, как голову потеряешь. И не спорь. От радости так оно и бывает. Эта гопота любит огорчать даже во время обеда. И не жмись. Целее будешь. И пошевеливайся. Я жду. А ждать я не люблю. Привычка такая.

Проследил взглядом за Глуздом и повернулся к Войтику.

– И все-таки, брат, думаю, что правильней было бы нам идти бережком. Мы, как липучка для мух. Вся сволочь к нам липнет. Зря командир не прислушался к моему совету. Черному шаману эти ребята до лампочки. Мы ему нужны.

Войтик с живейшим интересом следил за тем, как лодейщики, облепив судно со всех сторон, катили его к реке по мокрому песку.

– А кто пел вождю про белый пароход и круиз? – Нехотя ответил Войтик. – И еще какого то Сервиса сюда же приплел, которого мы так и не встретили.

Толян смутился и отвел взгляд в сторону.

– Имеет право человек хоть раз в жизни на малюсенькую ошибку? Я же хотел, как лучше… для командира.

– Да, не переживай ты. Или я не понимаю? Пойдем-ка лучше поможем кормщикам. Не поработаем, так хоть поорем от души. Что нам красоваться здесь, как чирей на лбу?

– Чтобы служба медом не казалась? Это ты хорошо придумал. Это мы можем. Орать, не работать. Но тоже как сказать…

– А что говорить? Ори да и только. – Усмехнулся Войтик, подлаживаясь плечом под кормовой брус.

– Ну, не скажи! Мы ведь тоже кое-что знаем. Учились когда-то. Чему-нибудь и как-нибудь. Вот скажи мне, друг мой Войтик, чем землю пашут?

– Оралом… - Нехотя отозвался Войтик, багровея от натуги.

– Врубился? Или еще нет?

– И что?

Войтику некогда было вникать в хитроумный лингвистический пассаж Толяна.

– Кого в друзьях держать приходится. – С неподдельным огорчением проворчал Толян. – Орать оралом, это нонсенс, как говорит наш любимый командир. Не катит. Порядочные люди орут совершенно другим местом.

Толян вышагивал рядом с ним налегке, свысока поглядывая на своего необразованного друга.

Войтик на миг приостановился и отлепился от лодии.

– А хочешь поору, чем надо? Чтобы догадался, где орало, а где то, что нужно для дела.

– Дождешься от тебя доброго слова! – С явной обидой проговорил Толян. И подсел под лодию рядом с Войтиком, бросив тоскливый взгляд на соседнее судно.

– Орать нам, братан, с тобой, не переорать, пока пуп не развяжется. Вот что значит не вовремя забыть солдатскую заповедь.

Войтик хотел промолчать, но любопытство оказалось сильнее.

– Какую?

– Инициатива наказуема исполнением. Вот и нарвался.

Но скоро разгорячился. Волчовка полетела на песок. И крепкие ядреные голоса огласили берег. Дело пошло веселее.

А через три дня все лодии уже качались на воде.

 И Толян, понурив голову, снова подошел к Стасу. Но подойдя ближе, встрепенулся и расправил плечи.

– Командир, ты обещал обдумать идейку. – С самым независимым видом проговорил он, жалея о том, что Войтик напрасно заторопился на свою посудину.