Ярославцев Николай Григорьевич
Шрифт:
– Попроси дурака богу молиться! – Вскипел возмущенный Толян. – Ты что, Веселин, с дуба рухнул? Братов на хавчик пробило, а ты им про катаклизм втираешь!
– Пробило, допустим, тебя одного, -
– Лучше бы пронесло. – Проворчал Войтик. – Заботы меньше.
Трое суток таскало их крохотный кораблик в этом замерзающем аду. Судно напоминало айсберг. Матросы, работая безостановочно, тщетно пытались скалывать его. Но лед нарастал быстрее, чем они это делали.
Стас несколько раз пытался заглянуть вперед, но сознание тонуло в непроницаемой клубящейся пелене.
Капитан, как и вся его команда, едва держался на ногах от усталости. Но палубу не покидал. Стас не раз замечал на себе его хмурый взгляд, но делал вид, что не видит, что легко было объяснить черной повязкой.
Но все когда-то рано или поздно кончается.
Галера вылетела из ледяного месива, шлепнулась на воду и погрузилась почти до кромки бортов.
– Весла на воду! – хриплым простуженным голосом, закричал Тайлесий. – Все свободные колоть лед!
И галера медленно, переваливаясь с борта на борт, медленно двинулась вперед. Туда, где над горизонтом нависла, теряясь на фоне черного неба, гора, скрываясь за облаками.
А перед этой пугающей чернотой неторопливо раскручивались белесые смерчи. Даже не десятки, сотни раскручивались, вырастая на глазах и приближаясь к галере.
Матросы бросили топоры. Весла повисли над водой. Все, включая и капитана, повернулись к Стасу. И понять их было не трудно. Западня! Позади ледяная ловушка, а впереди…
– Насколько я понимаю, это и есть Великий Кракен? – Спокойно спросил Стас у капитана. – Или его прихожая.
– Он поднимается, твоя милость! – Судя по тону и его лицу, капитан готовился к смерти.
– Только вперед, дорогой капитан! Только вперед. – И сам скомандовал. – Весла на воду. Старшина, почему молчит барабан? Спасенье там!
Махнул рукой в сторону Черной скалы.
А смерчи сворачивались в жгуты, увеличиваясь в размерах, и тянулись вверх. Раскачивались на тонких ножках, отливая зеленью стенок и, с неотвратимой неизбежностью, наползали на галеру.
Весла упали на воду, и сразу же загрохотал барабан.
Иногда страх способен на то, что не сделает отвага. Застучали топоры, освобождая судно от льда.
Капитан снова сбежал на гребную палубу. И с руганью раздавал гулкие затрещины.
– Работать, ленивые скоты, если хотите жить!
Стас до боли, до судорог, насилуя мозг пытался проникнуть в глубины моря. Но море не пускало, выталкивало обратно. Он повторял попытку за попыткой. И вода расступилась.
Взгляд метр за метром погружался в море.
Наткнулся на длинные, конвульсивно извивающиеся плети щупалец. Скользнул по ним и словно провалился в яму, на дне которой расплылась грязная бесформенная клякса. Волна первобытной злобы и ненависти ударила навстречу, ломая и уродуя его. Два тусклых, грязно – зеленых пятна, как два глаза на самом дне.… А в них слепая, ни чем не сдерживаемая сила. Мозг опалило огнем, но не тем ласковым и спасительным огнем ночного костра, не тем огнем, который дарит жизнь. Огнем палящего космического холода.
Сознание помутилось.
– Друг мой! – Беззвучно шевеля онемевшими губами, прошептал он. – Ждите на берегу. Он вас пропустит.
Резкий вдох, медленный свистящий выдох. Мозг обрел прежнюю ясность.
– Хозяин требует въездное. И приличия обязывают.
Шагнул к борту. Мечи вылетели из ножен и тут же раскалились до синевы. И прежде, чем принц опомнился, скрылся под водой. Мечи с шипением вонзились в волну, выбросив вперед голубоватый, тонкий луч. Ударил ногами и задержал дыхание.
– Мог бы и встретить. А так и дурную болезнь заработать недолго. – Проворчал он, погружаясь в воду.
Глава 24
Он забыл свое имя.
Да, он так давно или так долго жил, перемещаясь из мира в мир, блуждая по векам и эпохам в окружении одних и тех же лиц. А для них он был Великим, так что и в имени не было нужды.
– Великий…
Ясно и понятно. И доступно восприятию даже его немногословному окружению.
Имя – бессмысленное сочетание малозначащих звуков, с помощью которых те, кто копошится внизу, различают друг друга, чтобы не потеряться в великом множестве схожих физиономий.
А он один. Великий! И все. Что может быть проще?
И величественнее.
Как мать-звезда.
Имя – звук, способный низвести до уровня тех, внизу.
И рождается, как и те внизу… в грязи и похоти. Вожделение и страсти. Истинное величие не знает страсти.
Мысль блуждает, не затрагивая душу. Не волнуя сердца. Не затрагивая сознания. Сознание выше их. Его сознание парит над миром. Над его миром. Или мирами.