Крышка ларца снова откинулась, и серый порошок медленно поплыл к потолку. Шар оторвался от ковра и поднялся, продолжая вращаться, над столом.

Голос Нахсора уже срывался на визг. Глаза выцвели от напряжения.

Шар почернел, окружив себя голубым сиянием. Внутри него с еле слышным треском полыхали молнии, озаряя святилище жреца яркими беспорядочными всполохами, отражаясь в изумрудах и рубинах. Вправленных в глазницы черепов.

Наконец, жрец умолк и без сил рухнул в кресло.

Шар, по-прежнему, висел в воздухе, играя багровыми всполохами.

Жрец долго сидел, бездумно глядя в одну точку. Затем поднял глаза на шар.

 Черная, как ночь, туча, взрываясь десятками молний в голубоватом свечении, медленно плыла, опускаясь к реке. Невероятной силой и лютой ненавистью повеяло из шара даже сюда, в чертоги ее творца. Казалось, нет на свете ничего, что могло бы задержать, остановить ее, эту всесокрушающую силу, устоять под ударом ее злобы и ненависти.

Нахсор стянул брови к переносице. Под сводами раскатился торжествующий мстительный смех.

Сквозь черноту, заполнившую пространство шара, невозможно было взгляду. Но Нахсору не было в этом нужды. Он и без того знал, что там происходит.

Исчезнет все!

И корабли. И люди. Исчезнут навсегда.

Сегодня его щедрость пройдет мимо этих жалких двуногих тварей. Пусть не рассчитывают на его милость. Он не будет дарить им вечную жизнь в бесконечном бессмертии. Их всех поглотит тьма! Слишком долго испытывали они его терпение. Он лишает их этого счастья. Они не нужны ему не в живых, не в мертвых.

Заклинание потребовало от него невероятных сил и напряжения. Он до сих пор трудно, с хрипом дышал, с усилием переводя дыхание. Лицо исказила жуткая гримаса. Оно сразу осунулось и стало, как две капли воды, похожим на черепа, взирающие на него со стен.

Но это продолжалось не долго. Жрец умел подавлять свои чувства. И сколь не велика была, охватившая его, ярость, всего несколько мгновений понадобилось ему, чтобы привести в порядок мысли и чувства и овладеть сознанием.

Снова бросил короткий взгляд на шар.

Скорее по привычке, чем из любопытства. Взгляд равнодушный и безразличный. Для этого заклинания барьеров не существует.

Внизу настоящий ад! Кажется, так они называют свой потусторонний мир для грешников? Буйствует вдоль реки смерч, поднимая гигантские волны. С громким дьявольским шипением поднимаются облака пара, там, где в воду падают хлесткие молнии. Над тучей стены огня. Бежит огненная дорожка по небосводу.

И в этом бешенстве стихии жалкие скорлупки. Не спастись не людям, не кораблям!

Отрешенно откинулся в кресле и застыл, подняв невидящий взгляд к своду. Рука стиснула ларец, а палец уже привычно нащупывал штифт. Телу требуется отдых. Да и сознанию, пожалуй, тоже….

Двери беззвучно отворились, и в кабинете появилась, закутанная в плащ, фигура. Под капюшоном белое, почти прозрачное лицо. Лицо смотрит на него огромными безжизненными глазами в ожидании приказа.

Как хорошо, что сама природа скомкала эти лица, как ком послушной глины, сделав его похожим на сотни и тысячи таких же неприметных лиц. Лучше не получилось бы даже у него. Осталось только следовать за природой, повторяя раз за разом эти лица в своих творениях. Нет необходимости запоминать их имена или придумывать новые. Но достойно ли подобное существо человеческого имени?

Достойно ли оно слышать его речь?

Достаточно и мысленного приказа.

Существо исчезло, как тень. Растворилось, словно призрак, словно и не было.

Рука до сих пор сжимает ларец. Рубины в крохотных глазницах, как капельки живой крови. Ноздри тонкого носа чутко затрепетали. Но, нет, божок не получит сегодня жертвы. Слишком быстро набирает силу. Трудно узнать черное, иссохшее существо в том монстре, который пытался вселить в него ужас громыхающим голосом в его, Нахсора, собственных чертогах.

Ослепительно яркая багровая вспышка заставила его повернуться в сторону шара. И в это же время еще одна вспышка разорвалась в самом сердце тучи.

Шар раскалился до красна и взлетел под своды.

Вспышки следовали одна за другой, разрывая тучу в клочья. Шар беспорядочно метался под сводами его святилища, как тряпичный мяч, который гоняют деревенские мальчишки.

Две зыбкие неясные тени плыли перед его взором, вздев руки к небу. А с их ладоней, как молнии, рвались к туче пламенеющие шары, чтобы вонзиться в ее тело.