ладно… А по другому никак?.. Ладно, спасибо…

Она положила трубку и посмотрела на Добрякова взглядом, полным

отчаяния:

– «Скорую» вызывать надо. По другому не выйдет. Она говорит, следить за

ним, чтобы не убежал никуда.

– А без «скорой» нельзя?

– Можно, конечно, но это будет длиться дня два-три… Я не выдержу, Егор…

– Да-а, - протянул Добряков. – Ну вызывай тогда. Он вроде пока присмирел.

Виктор, точно, совсем успокоился: затих и неподвижно лежал на спине,

устремив экстатически расширенные глаза в потолок.

– Пойдем на кухню, - позвала она. – Оттуда позвоню. Как бы он чего не

услышал.

Они вышли из спальни, Зина заперла дверь на ключ.

– Дай мне выпить, что ли, - попросил Добряков. – Сердце не на месте.

– И я с тобой, - поддержала она. – Наливай. Я пока позвоню.

Добряков до половины наполнил два стакана и нетерпеливо ожидал, пока

Зина закончит разговор.

379

– И когда обещали быть?

– Как только, так сразу, не знаешь, что ли, их ответ? – отмахнулась Зина и

передразнила: - «У нас, кроме вас, много вызовов». Будто каждый третий в

Москве страдает сегодня «белочкой»!

Они выпили и едва успели закурить, как из спальни донеслись истошные

вопли Виктора.

– Пустите, гады!.. Всем пасть разорву!.. Всех на кукан насажу!.. – голосил он

и дергал, колотил, толкал, пинал дверь. Зина и Добряков настороженно

молчали.

Потом вдруг крики и удары внезапно стихли. Зина на цыпочках подошла к

двери, Добряков за ней. Из спальни не доносилось ни звука.

– Успокоится, ничего, - понадеялась Зина и поманила Добрякова за собой на

кухню.

Они еще выпили, настороженно переглянулись.

– По идее должны скоро быть, - Зина посмотрела на часы. – Наверное,

спеленают его в смирительную рубашку и обколют уколами.

– В больницу не заберут?

– Только с нашего разрешения. Но мы ведь его не отдадим, правда?

– Нет, конечно, - равнодушно подтвердил Добряков. – Усыпят, проспится…

– Ты на меня не в обиде?

– За что?

– Ну, за все это, - она повела руками по сторонам.

380

– Нисколько. Ты же меня в свое время выручила…

– А вот про это не надо, ладно? – перебила Зина и слегка покраснела.

– Да я и не про «это» вовсе, как ты говоришь, а про адвоката. Денег не

пожалела…

И он замолчал, вертя в руках пустой стакан и примериваясь, как бы снова

наполнить его.

Тишину прорезал громкий и хрусткий звон разбитого стекла.

Забыв про боль, Зина опрометью рванулась в спальню. Добряков был уже

рядом и, не дожидаясь, пока Зина вставит ключ, оттеснил ее, немного

разбежался, выбросил вперед правую ногу и высадил дверь.

Окно в спальне было разбито посредине. Рваные осколки нависали над

отверстием, весь пол был усеян острой стеклянной крошкой.

Добряков подскочил к окну, распахнул рамы и упал грудью на подоконник,

свесившись вниз.

Там, под самыми окнами, был разбит небольшой цветник, огороженный

толстой проволокой, которая крепилась к четырем тонким металлическим

трубкам, вбитым по углам цветника. На одну из этих трубок и угодил Виктор.

Он лежал неподвижно, лицом вниз, а из его спины торчал тонкий ржавый

патрубок. Белая футболка наливалась, пропитывалась кровью, которая

густела на глазах - под стать буйно цветущим ярким бордовым георгинам.

Подбежавшая Зина, едва перегнувшись через подоконник, зашлась диким,

судорожным криком и лишилась чувств. Не подхвати ее Добряков вовремя,

так, наверное, и устремилась бы вниз, к своей самой большой в жизни

потере…

381

19.

За бешеные деньги Зине удалось похоронить Виктора на одном из

престижных кладбищ города. Перед погребением погибшего отпели в

кладбищенском храме. Взахлеб рыдая над гробом, она первой бросила в

могилу горсть влажной земли.

Вечером после похорон она выпила почти литр водки и уже к полуночи

отключилась, но сумела самостоятельно добраться до постели и даже