прозорливости.

Возле палатки, на его счастье, старых знакомых не оказалось. Не было

вообще никого. Но когда, облегченно вздохнув, он собирался было пойти

домой, из-за палатки до него отчетливо донеслись какие-то шорохи,

кряхтенье, тяжелое дыхание.

Добряков одним прыжком оказался за палаткой и моментально, по-военному

оценил обстановку.

На Викторе повис здоровенный подросток и заламывал ему за спину руки.

Его дружок, чуть пониже и похилее, пытался засунуть руку в нагрудный

карман Викторовой куртки. Виктор, тяжело сопел и сопротивлялся как мог, 368

отбрыкивался, бодался. Поняв, что просто так Виктора не одолеть, юный

грабитель выматерился и ударил его в солнечное сплетение. Виктор согнулся, и снизу получил жестокий удар кулаком в лицо.

– Ах ты блядь такая! – налетел на грабителя Добряков и не забытым еще

приемом выкрутил ему руку, коленом резко двинул в пах. Грабитель заскулил

и медленно повалился на траву. Добряков наскочил на второго и просто

прихлопнул его, как медведь лапой, сверху по макушке. Удар тоже был

отработанным, у юного громилы в голове образовалось что-то наподобие

планетария, он пошатнулся и выпустил Виктора. Потом повертел головой и

молча дал стрекача. Добряков повернулся к первому и сделал к нему два

шага. Тот, превозмогая боль, вскочил на ноги и попятился, защищаясь

поднятой рукой.

Добряков не стал преследовать. «Еще не хватало за этих попасть еще разок!»

– мелькнула мысль.

Озираясь по сторонам (как здорово, что поблизости никого не оказалось!), Добряков подошел к Виктору, лежавшему на траве лицом вниз.

– Ты как, Витек?

С травы раздалось невнятное, протяжное и глухое мычание.

– Понятно, - вздохнул Добряков и занялся Виктором вплотную. Приподнял

его за талию, резко дернул, пригнулся, взвалил парня на плечи и как мог

быстро поспешил к дому.

«Только бы без лишних глаз!» - кряхтел он, волоча бездыханного Виктора –

тот не шевелился и, казалось, даже не дышал.

Зина, словно зная обо всем, уже ждала их: велела нести сына на заново

постеленную кровать. Пока Добряков рассказывал о случившемся, она кое-

369

как стянула с него верхнюю одежду, протерла разбитую и кровоточащую

бровь влажным полотенцем, заклеила бактерицидным пластырем. Вытащила

из кармана бумажник, приложилась ухом к груди сына.

– Спит.

Потом набрала чей-то номер и долго разговаривала, что-то записывая.

– С подругой проконсультировалась, она медсестра. Сгоняй в аптеку, купи вот

это, - она протянула ему список и тысячную купюру. – Она говорит, скорую

можно не вызывать, достаточно ему хорошо отлежаться.

Всю ночь Виктор беспробудно спал, а наутро, слабо застонав, попросил воды.

– Слава богу, не водки, - Зина растолкла две таблетки и всыпала их в стакан

теплой воды. – Это снотворное и против тяги к спиртному. Может, все

обойдется.

Весь тот день Виктор тоже спал, а когда просыпался ненадолго, мать

потчевала его очередной дозой антидепрессанта и снотворного. А Зина с

Добряковым сидели на кухне, прислушиваясь к мельчайшим шороха.

Большой гулянки не устраивали, но напряжение последних дней сказалось и

без того, и к вечеру обоих неудержимо склонило ко сну. Зина бросила на полу

в спальне, возле кровати Виктора, старый матрац, и они, крепко обнявшись, вполне уместились на нем…

* * *

Добряков с трудом глаза открыл – настолько покойно ему спалось. Открыл и

первым делом почувствовал, что не испытывает ни менжи, ни тяги

похмелиться, ни обычной с утра депрессии. Это порадовало его, и он,

370

начисто забыв, где он и с кем, хотел было повернуться на другой бок и урвать

еще немного сна, как опять почувствовал (от этого ведь и проснулся), что

кто-то тормошит его сзади за плечи. Недовольно повернулся и сразу все

вспомнил.

Зина присела перед ним на корточках и нетерпеливо шептала:

– Да проснись же! С ним что-то странное творится! Словно белены объелся, чудит вон!