по-киевски я тоже не едал. Добавим сюда что-нибудь из салатного ряда – у

них это превосходно. Как насчет напитков?

Из книг и по рассказам однокурсников Зина знала, что в ресторанах принято

пить крепкие напитки, но сейчас, после вопроса Швеца, перед ней вдруг

отчетливо встал покойный отец, как всегда, пьяный и грубый. Он посмотрел в

глаза дочери, хотел что-то сказать, но не смог, а только икнул и смачно

сплюнул в сторону. Это видение не посещало Зину уже давно, и она невольно

вздрогнула. Профессор, хотя и смотрел на дорогу, успел заметить это

движение собеседницы. Однако причина такой реакции осталась ему не

понятной, и он первым делом подумал, что как-то неловко обидел девушку.

Тем более что она молчала, опустив глаза на свою сумочку, лежавшую на ее

коленях.

– Если хотите, можем ограничиться соками. Квас у них неплохой, - осторожно

сказал он, пытаясь снять напряженную паузу.

– А что есть в ресторанах? – Зина резко подняла голову, но смотрела не на

профессора, а на дорогу. – Я имею в виду - из крепких напитков?

– Ну, все что захотите, - Швец облегченно вздохнул и наперебой стал

перечислять: - Вина различные, шампанское, водка, коньяки, виски, бренди…

В «Праге» подают отменное чешское пиво…

– Шампанское, - перебила его Зина. – Я люблю шампанское.

Никакого шампанского, как и вообще крепких напитков, Зина в своей жизни

никогда не пробовала, но посчитала, что шампанское – самый безобидный

напиток, который позволительно попробовать девушке за обедом с

посторонним мужчиной.

77

– Договорились, будем пить шампанское, - согласился Швец. – У них самое

настоящее «Советское». С бывших императорских заводов. Вы какое

предпочитаете – сухое, полусладкое?

– Полусладкое, - ответила Зина. Ей помогли книги: в классических романах, запомнила она, дамы пили именно такое шампанское. То есть, наверняка они

пили и что-то еще, но знание, не подкрепленное личным опытом, не

отложилось в голове девушки, тогда как шампанское в Москве продавали во

всех хороших гастрономах.

– Браво! – не удержался Швец и хлопнул рукой по баранке.
– Да у нас с вами

идентичные вкусы! Нас ждет роскошное пиршество! Но пора, пора заехать за

вашим платьем!

В огороженной ширмочкой примерочной Зина надела новое платье и в

зеркале не узнала себя. Кем угодно могла она себя представить:

учительницей, продавцом, даже стюардессой на международных линиях, но

вот чтобы выглядеть настоящей принцессой – об этом она и думать не смела.

А сейчас из зеркала на нее смотрела ни больше ни меньше сама принцесса

Монако Каролина Гримальди, фотографию которой она тоже увидела в

журнале мод.

– Можно к вам? – слегка постучал Швец в стойку ширмы.

– Да, конечно! – отозвалась Зина, и расплывшееся в улыбке лицо профессора

показалось между картонных створок. – Как замечательно! Наш Евгений

Ипатьевич – настоящий кудесник! Вам-то нравится?

– Спасибо вам! – зарделась Зина.

– Не надо, умоляю! – Швец прижал обе руки к груди. – Красота должна и

одеваться как красота. Однако нам пора в ресторан!

Он рассчитался с портным, и они с Зиной спустились вниз, к машине.

78

Профессор был прав. В ресторане им на самом деле подали вкуснейшие,

свежие кушанья: горячие Пожарские котлеты, телятину «Орлов»,

студенистый холодец с ледком и хреном, фаршированные баклажаны,

бруснику во льду.

– Вот вы знаете, что такое, например, пожарские котлеты? – приглашая Зину

отведать кушанья, спросил Швец. – То есть, собственно говоря, почему они

называются именно Пожарскими?

– Что-то связанное с князем Пожарским, освободителем Москвы? –

неуверенно предположила Зина, разрезая баклажан.

– С графом, Зина, с графом, это уже девятнадцатый век, - отрезав кусочек

дымящейся котлеты, Константин Генрихович отправил его вилкой в рот. –

Тут, впрочем, ситуация, видимо, анекдотическая, поскольку есть несколько

версий. И не все они о графе. О графе только одна, вернее, о его поваре, который якобы впервые приготовил котлеты из фарша птицы и хлеба. Где-то