мой уже кое-что рассказал.

– Рассказал, - кивнула она, устремив на него восхищенный взгляд. – А правда

он говорил, что тебе орден дали за спасение солдата?

– Было дело, - скромно отмахнулся Добряков.

207

– А покажи, а?

– Никогда не видела Красную звезду?

– Только на картинке. Яркая такая, красная!

– Никакая она не красная, а темно-бордовая, - поправил он. – Мало ли что

нарисуют на картинках.

– Вот и покажи, знать буду, - не отставала она.

Добряков встал и направился в комнату. Открыл ящик серванта и вытащил

оттуда небольшую коробочку, обшитую синим бархатом. Он и сам не знал,

почему ткань синяя. В этой коробочке ему вручили орден, в ней же он и

хранил его все эти годы.

– На вот, смотри, - протянул ей, вернувшись на кухню, и пошутил: - Смотри, не помри от восторга.

– Уж постараюсь, - ответила она, осторожно принимая орден на раскрытую

ладонь, и зачарованно уставилась на него.

– Давай выпьем, - прервал ее Добряков и наполнил стопки, - потом

разглядишь.

– Ладно, - ответила она, осторожно положила орден на стол и потянулась к

стопке.

Выпили. Язычок у нее развязался, она все нудела и нудела:

– Ну расскажи, а? Расскажи!

«И эта туда же!» - скривился Добряков. А вслух сказал:

– Не хочу я вспоминать, понимаешь? Если честно, то хочется все это забыть

поскорее. Ан не выходит. Но все равно не приставай. Давай-ка лучше

познакомимся, я ведь еще не знаю, как тебя зовут.

208

– Меня Тоней. Антониной, значит. А тебя, я знаю, - Егор.

– А-а, - протянул он. – Соседушка постарался?

– Да что ты так на него? Хороший он парень, пивом, вон, угостил.

– Он? – удивился Добряков. – Интересно, откуда у него деньги взялись. Все

время у меня клянчит.

– Ну, если честно, то это я его угостила, - потупила взгляд Тоня.

– Так бы и говорила. А за какие такие ясные глазки?

– Чтобы с тобой познакомил, - еще сильнее смутилась она.

– Стоп-стоп, я что-то не понял, - выпытывал Добряков. – Ты что, раньше про

меня знала, что ли?

– Да ничего я не знала. Просто стояла у киоска, а мужики, среди них и он

был, заговорили вдруг о тебе…

– В каком, интересно, тоне? – перебил Добряков.

– В самом что ни на есть уважительном. Один там был, здоровенный такой…

(«Ермалюк», - догадался Добряков.) Ну вот, он про тебя соседу твоему все

талдычил. «Если б у меня был такой геройский сосед, - говорит, - как у тебя, я бы его на руках носил, водяры в постель подносил каждое похмельное

утро». Мне интересно стало, какой такой герой. Подождала, когда все

расходиться стали, улучила момент, подошла к соседу твоему. Так и так,

говорю, рассказывай, что у тебя за сосед такой. А он: «Пика купишь?»

Пришлось купить. Пока пил, рассказал. Я а наберись храбрости да спроси:

«А меня познакомишь с ним?» Отвечает: «Познакомлю. Только ты ему

возьми чего-нибудь, он, верно, сегодня опять нездоров». Сходила с ним в

магазин, купила водки, а ему еще бутылку пива. Он меня и привел к тебе. Ох

и стучали мы к тебе, насилу достучались. На звонок никто не отвечал. Потом

209

он начала кулаком садить в дверь, и только тогда ты услышал. – Она немного

помолчала и осторожно спросила: - Что, плохо было?

– Ничего не плохо, - ответил Добряков. Рассказывать всякому про свои дела

не хотелось. – Спал просто крепко. Вчера день трудный был, лег поздно. Так

что брешет твой знакомый, не верь. А с тобой выпил… ну… - он подумал

немного и нашелся: - Вот за встречу нашу выпил!

Ее щеки заметно запунцовели, она растерянно поводила руками по клеенке

на столе.

– Я тебе нравлюсь, что ли? – спросила не поднимая глаз.

– А почему бы и нет? – понесло Добрякова. Ему вдруг внезапно захотелось

дурачиться, водить всех за нос, хоть на этой убогой отыграться за недавний

конфуз с Зиной. – Девушка ты миловидная, видно, что с богатым внутренним

миром.

– Мне таких слов никто еще не говорил, - все так же тихо промолвила она.

«Господи, как скучно! Тошно и скучно», - подумал Добряков.