выиграть время и сообразить, как же быть в такой щекотливой ситуации.

– Да вроде получше. У тебя как? Да ты пустишь меня к себе в конце концов?

Я тебе вот гостинец принесла, - она раскрыла пакет, Добряков заметил на дне

бутылку водки.

– Да, разумеется, - он растерянно и неловко задвигал плечами, зачем-то

провел рукой по щеке.
– Проходи… Только…

– Только ты не брит? – пошутила она и перешагнула порог холла.

– Нет… Да… Тьфу ты, ну да, не брит! – он положительно не знал, что делать.

Зина тем временем шла уже к двери квартиры.

«Черт! – выругался в сердцах Добряков. – Как назло! Кто бы знал только! Э, да будь что будет!»

231

И отчаявшись что-либо предпринять, найти хоть какую-то отговорку, он, как

бросаются вниз со скалы, бросился в пучину неотвратимо приближающейся

развязки. Даже дух захватило.

Зина первая зашла в квартиру, он тихонько вполз следом, настороженно

прислушиваясь, и закрыл дверь.

«Сами назвали, сами решили, не понимая, что поспешили…» - распевала

магнитола.

– Веселишься, смотрю? Значит, совсем здоров. Может, зря я к тебе с

лекарством-то? – спросила Зина, скидывая туфли. – Тапочки у тебя есть?

– А… тапочки? Да, есть… Подожди, - и он кинулся на кухню, конечно же, не

за тапочками, а к Тоне: надо было срочно, пока Зина ее не увидела, что-то

придумать, сочинить какую-нибудь небылицу насчет родственницы или кого

там еще. Все это промелькнуло в его голове за те три секунды, что он шел на

кухню.

Но Тоня спала, опустив голову на сложенные на столе руки.

«Уже лучше», - облегченно подумал он и вернулся в прихожую.

– Ты знаешь, тапочек что-то нет, но ты так проходи, там у меня палас, не

холодно, - пригласил он Зину и пропустил, приглашая ее жестом.

Зина прошла на кухню, вытягивая вперед руку с пакетом, чтобы положить его

на стол. Но, увидев его гостью, так и замерла с протянутой рукой.

– Кто это? – обернулась она к Добрякову.

– Та садись, садись, - заегозил тот, указывая Зине на табурет. – Положи вот

сюда, - он взял пакет и почему-то положил его на пол, возле стола. – Это, понимаешь ли, моя сестра… двоюродная… из Смоленска. Днем вот

приехала, я спал как раз… после того, как от тебя вернулся…

232

– Навестить приехала? – Зина присела на табурет напротив Тони и, не

дождавшись ответа, продолжала: - Что же ты сестру за столом положил?

Лучше места не нашел?

– Да это она… расслабилась, - глупо осклабившись, Добряков лепетал первое, что приходило на ум. – Мы тут… отметили приезд… Так она… того… с

дороги устала, видно…

– Ну, так не годится, - упрекнула его Зина. – Давай-ка по-человечески, уложим

ее в постель. У тебя одна кровать-то? Ну ничего, у меня переночуешь. Давай, помогай, - она подхватила спящую Тоню под одну руку, кивая Добрякову: -

Поднимай за вторую.

Добряков согласился про себя, что это было самое верное решение, которое

возможно в такой ситуации, и, поднимая легонькое тело Тони, думал только

об одном: только бы она не проснулась, только бы не проснулась. Тогда

можно будет вскоре проводить Зину, потом выпроводить нежданную

смолянку. А там… там все складывалось очень даже неплохо: ночь с Зиной и, возможно, снова неземное блаженство…

Они перетащили Тоню в комнату и опустили не на кровать, а на узкий диван, стоявший возле окна. Она даже не шелохнулась, только смешно

причмокивала губами во сне.

– Накрыть бы чем? – прошептала Зина и поискала глазами по комнате.

– Да вот, - так же тихо ответил Добряков и накрыл Тоню старым пледом.

– Ну пойдем, посидим немного, - предложила Зина. – Долго-то задерживать

не буду, раз у тебя гости. Диванчик узкий у тебя. Ты действительно, оставь ее

здесь, а сам приходи ко мне ночевать, да?

– Спасибо, если настаиваешь, приду, - Добряков в душе ликовал. Он вышел из

комнаты и закрыл за собой дверь.

233

– Открывай, - Зина кивнула на бутылку. – Я много-то не буду, тебе останется.

– А что так? – полюбопытствовал Добряков. – Боишься, хуже станет?