Я медленно выдохнул и продолжил врать:

— Послушайте, у меня возникли проблемы только из — за того, что все думают, будто я взял какую — то записную книжку. Какой смысл мне брать её?

— Она была раскрыта на вашем имени. Похоже, убитый сбирался звонить вам.

— Это вам рассказала Рита?

— Угу, — подал голос участковый. — Она и мне это рассказать успела, а я всего — то спросил… а, ладно.

— Теперь понятно, — пробормотал я, — откуда растут слухи. Только вынужден огорчить, — ничего я не брал. Поищите получше.

— Мы бы поискали, — раздражённо сказал следователь. — Только эта девчонка вдруг отказалась от всех своих предыдущих показаний. Почему — то я уверен, там не обошлось без одной из этих ваших шуточек.

— Ну да, — согласился я, вспомнив фразу про живого молчаливого бармена. — Возможно, одна из них была не очень удачной.

— Так я и знал! Отлично! Продолжайте в том же духе. Пускай у нас не останется ни одного свидетеля!

— Я позвоню ей… как — нибудь и извинюсь.

Икрамов пододвинул телефон, полистал телефонный справочник и набрал номер.

— Не «как — нибудь», а немедленно.

Я нехотя взял трубку.

— Да? — спросила Рита на другом конце провода.

— Э-эм… Это — Виктор Тесла… — неуверенно промямлил я. — Тут такое дело… Мне говорят, будто я запугиваю свидетелей. Ты вчерашний наш разговор в голову не бери…

— Какой? — она на секунду задумалась. — А, вспомнила. Так я вообще — то поняла, что это шутка. Не в тебе дело.

— А в ком?

— Один человек…

Я нахмурился.

— С меня ростом, может чуть выше, у него тёмные волосы, резкие черты лица и странный акцент?

Она помолчала.

— Да. Он посоветовал мне не распространяться об увиденном и… что — то в нём такое было, внушающее страх. У меня аж коленки подкашивались, пока мы с ним говорили.

— Он ещё чём — то спрашивал?

— Не пропало ли чего из бара. Его записная книжка очень интересовала. И ваза.

— Какая ваза?

— Ваза стояла среди бутылок позади стойки. Тимур говорил, она на вес золота.

— А…

— Нет, — вдруг решила Рита. — Лучше я ничего не буду говорить. Извини.

И повесила трубку.

— Любопытно, — пробормотал я. — Почему мне не сказали, что из бара пропал сосуд?

— Ваза? — переспросил Олег. — Для убийцы красть её было совершенно бессмысленным ходом. По описанию, так она не имела ни материального, ни исторического значения. Скорее всего, ваза…

— Сосуд… — перебил его я, вернувшись в угол. — Что есть сосуд? Дайте определение.

— Посуда для хранения жидкостей, — быстро ответил Вещий.

— Именно! Для хранения.

Кусочки головоломки начали вставать на свои места, вырисовывая картинку.

Лао говорил, что Маларьа со своими друзьями нашли что — то. Рита рассказала, о пропавшей вазе. Щёлк! Вот что они «нашли». Теперь вся честная компания ищёт переводчика. Зачем обычным грабителям знать, что и где на ней написано? Щёлк! Выходит, что грабители не обычные и это не ваза, а сосуд. В нём, конечно, хранится что — то очень полезное, однако никто пока не знает, как этим пользоваться. Вот почему Тимур так дорожил вазой. Вот за что его убили.

Следом в заваривающуюся кашу ныряет могущественный демон Дон Маларьа, желающий самолично наложить лапу на сокровище из вазы. Непонятно только, притворяется ли он, или его хозяин действительно сильнее демона?

Вдобавок неясна пока роль грызущихся между собой Обезьяна с кучей механических летучих тварей и оберона.

— Да забудьте вы пока об этой вазе! — воскликнул следователь. — Другое важно, то, о чём вам проговорилась официантка.

— Почему? — поинтересовался я.

— До этого она была подозреваемой… немного.

— Понимаю, — усмехнулся я. — Кто нашёл, тот и виноват. Но что значит «немного»

— Это значит, что я и вовсе не обратил бы на неё внимания, если бы не дин нюанс: за неделю до своей гибели Караев написал завещание, где оставил этот злосчастный бар угадайте кому?

— Неужели Рите?!

Икрамов кивнул.

— Более того, был опознан расстрелянный бомж. Да и не бомж он вовсе оказался. Представьте — ка: живёт на свете человек, работает себе в нотариальной конторе, жена красавица, дети умницы, короче, припеваючи живёт. Как вдруг наряжается этот человек в лохмотья и уходит на улицу, оставляя семье только записку, мол: «Знай вы всё, вы бы поняли». А через неделю мы находим его труп.