– Такие дела. Последствия аллергии. Жуткое было время...вся спина болит, повязки с кровью отдирают. Ух, сколько я орала. Даже отец впечатлился.

– Извини, я не знала.

– Да все хорошо, - хмыкнула Элвин.
– Я же никогда не ела кексов, поэтому не осознаю потерю.

– У меня, увы, нет ничего, чем я могу тебя угостить...

На меня как-то странно посмотрели.

– Ты и не должна меня чем-то угощать. Впрочем, от добавки чая не откажусь. Что ты делаешь завтра? Может, покажешь мне ваши места?

– Хорошо. Покажу. Правда, у нас не так много красивых мест.

– А кто был тот мужчина?
– спросила Элвин.
– Противный с виду тип.

– Наш староста, - я пожала плечами, стараясь, чтобы это выглядело как можно более небрежно.
– Предлагал мне работу.

– Понятно, - Элвин не стала спрашивать - я видела это - из вежливости.

Мы поднялись одновременно. Я - чтобы убрать кекс, оставленный для мамы. Элвин - чтобы уйти.

– Спасибо тебе, что не обижаешься, - принцесса тепло улыбнулась.

– Тебе спасибо. Что пришла и...вообще.

Я не смогла поблагодарить ее за кекс. Почему-то признаться, что нам почти нечего есть, для меня значило навсегда потерять это новое чувство зарождающейся дружбы.

Мы молчали, и ни одна не могла попрощаться.

– А тебе домой нужно?
– вдруг спросила я.

Элвин задумалась.

– Если Тару скажу, что останусь, он передаст маме и меня не хватятся.

– Может, останешься?

Она заулыбалась.

– Давай! Я пойду, скажу Тару!

Мне было любопытно, что там за телохранитель такой, но я решила не высовываться. Ночь обещала быть веселее, чем я думала. И менее страшной.

Кровать у меня была лишь одна, а потому мы с Элвин решили ее не расправлять. Лето же, можно и поспать подольше. Вот мама придет, отправимся в заброшенный домик и там как следует выспимся, на природе, под пение птичек.

– Расскажи о своих родителях, - попросила я.

– Мама хорошая. Она веселая и всегда меня поддерживает. У нее...богатая история. Папа...папу я иногда боюсь. Он суровый. Мама частенько скрывала мои хулиганства от него.

– У них плохие отношения?

– Нет, - рассмеялась Элвин, - у них отличные отношения. Любовь там вечная, чего еще в книгах пишут...ну, совместные выходные без детей и слуг, поцелуйчики по углам. Мама моложе папы, вот и сдерживает его желание не отпускать меня ни на шаг. Знал бы ты, как он противился тому, что я поехала сюда. Но мама его уговорила. Она считает, что я должна учиться жить. Мало ли что произойдет? Нужно быть готовой ко всему.

– Она права, наверное.

– Она исходит из реалий. Я - трудный ребенок. Болела, постоянно мучилась от кошмаров. До сих пор боюсь темноты.

– Я тоже боюсь, - призналась я.
– С детства.

Мы улыбнулись друг другу.

– Папа говорит, что детские кошмары обусловлены нехваткой родительского внимания. А я им хоть и показывала это, не сказала, откуда взялось.

Она закатала рукав кофты и показала мне небольшой тонкий шрам, словно от когтя.

– Иногда детские кошмары - не просто кошмары, - принцесса вздохнула.
– Я до сих пор не знаю, кто это был и что ему от меня надо было. Но мама не верит в то, что в шкафах, за окнами и в темноте что-то есть.

Я поежилась и бросила быстрый взгляд в сторону окошек. Мне почудилась тень, промелькнувшая перед деревьями.

– Хватит, Элвин, - попросила я.
– И так не по себе.

Мы берегли свечи, а потому редко после наступления темноты зажигали свет.

– Не бойся, - принцесса рассмеялась.
– Снаружи дежурит Тар. Через него не пройдет никто и ничто!

– Похоже, твой Тар - крепкий парень.

– Не то слово, - хмыкнула Элвин.

Принцесса мне очень нравилась. И я, не избалованная вниманием сверстников, уже готова была назвать ее своей подругой, хоть и понимала, что знакомы мы всего ничего.

И все-таки мы уснули, как были, в одежде, благо, что без обуви, на не разобранной постели. И спала я без кошмаров.

***

– Вставай!
– я сквозь сон услышала чье-то счастливое пение.

Элвин скакала вокруг стола, разливая чай.

– Хватит спать, Сельма! Уже семь утра!

– Сколько?!
– поразилась я.

Мама должна была прийти только через полтора часа.

– Семь!
– нисколь не смутившись, ответила Элвин.
– Вставай!

– Так рано... Каникулы же!