Шрифт:
— Что вам надо, господа?— спросил он, дрожа от страха.
— Зачем в окна к моей сестре заглядываешь, пакостник?
Шпик даже обрадовался:
— Господа, я со всем уважением к мадам Стоклицкой! А дерево... Обожаю гимнастику: полезно для здоровья...
— Я тебе сейчас прибавлю здоровья! — зарычал Сашка. — Чтоб не позорил мою замужнюю сестру!
— И мою золовку, — мрачно добавил Спесивцев. — Закон гор!
Филер потерянно молчал.
— Знаешь что, — предложил Васильев, — их благородие без ума от гимнастики. Дадим ему по правилам английского бокса?
Посыпались удары. «Кавказец» заорал, но это ему не помогло.
Вдруг филер вывернулся и дал стрекача к черному ходу. Но двери были предусмотрительно заперты. Он метнулся к воротам. И те на запоре. Плюхнувшись ничком на булыжник, шпик сунул голову в тесный собачий лаз. Извиваясь, обламывая ногти и обдирая спину, он уже наполовину протиснулся на улицу, как его крепко схватили за ноги и стали сечь оставшуюся во дворе часть тела.
Наконец филер вырвался и кинулся наутек вниз по Сумской.
Выслушав дружинников, Федор Сергеев раздумчиво, произнес:
— Неплохо, но... Даже если шпик покинет дом, охранка рано или поздно прицепит Стоклицкой нового соглядатая. Поищем ей более надежную квартиру.
Через месяц Мина со своим Сережкой переехали на «дачу» в Липовую рощу — живописный пригород Харькова. Здесь жили родители учительницы и подпольщицы Ефросиньи Васильевны Ивашкевич. Чернявая, тоненькая и невысокая; муж ее, железнодорожник, вечно пребывал в разъездах.
Место для явки в Липовой роще удобнее. Поселок расположен в развилке двух железных дорог. Одна ветка из Харькова в Киев, другая — на Севастополь. Близко станция Новая Бавария, где огромный Канатный завод.
В доме Ивашкевичей часто собиралась группа «Вперед». Здесь же однажды отчитывался о своей заграничной поездке Пал Палыч — Авилов. Ох и влетело делегату харьковских большевиков за беспринципное поведение на Третьем съезде партии!
— Не ожидали от вас такого! — возмущался Сергеев. — Утверждать в Лондоне, вопреки нашему мнению, что шансы на восстание в Харькове невелики, что рабочие его не поддержат?! И насчет раскола... Да поймите же: слияние с меньшевиками сейчас немыслимо! Эти сладкогласные курские соловьи все еще тянут свою песню о бескровной борьбе. Шаткий вы человек! На словах Ленина уважаете, а с мнением его не считаетесь.
«ШАПКА-НЕВИДИМКА»
В июне «впередовцы» подняли на забастовку почти все заводы, фабрики и мастерские Харькова. Станки и машины замерли, остановилась конка.
Федор метался с митинга на митинг и везде выступал. Каждому известно: куй железо, пока горячо!
В лесу за Липовой рощей, ближе к станции Рыжов, собирались многолюдные сходки.
Иногда Федор брал с собой пятилетнего сына Стоклицкой. Пробираясь на сходку, они всегда натыкались на патруль. Те дружинники, что не знали Артема в лицо, спрашивали:
— Заблудился, что ли, мил-человек?
— Корова потерялась. Бурая, один рог сломан. Не видали?
— Во-он за тем оврагом пасется! Ждет не дождется вас.
Мордашка у Сережи счастливая. С дядей Артемом готов целый день бродить по лесу. То птичье гнездышко найдут, то увидят белку или красивую бабочку. А устанешь — на плечи посадит!
Пока Федор выступает, Сержик ходит по рукам или сам резвится на солнечной поляне, удивленно таращась на рыжий холмик, возведенный хлопотливыми муравьями.
На призыв Артема посильно жертвовать на оружие, на печать рабочие откликались охотно. В картуз со звоном сыпались монетки. С миру по нитке...
Вдали заиграл пастуший рог. Патрульные сигналили об опасности. Все рассыпались по лесу, по кустам и ярочкам. В одной руке у Федора картуз с медяками, а в другую крепко вцепился Сережа.
— Собирай грибы! Видишь, какой замечательный маслюк?
— А колона, где наша колова?
— Найдем, найдем и ее! — успокаивает Федор мальчика. Грибы уже с верхом укрыли деньги в картузе.
Тут продрались сквозь лесную чащу казаки:
— Эй ты, чего ходишь тут?
Сержик опередил Федора:
— А мы колову потеляли! Безлогая такая... Если не найдем — купим новую: у нас денег много-много. Мы богатые!
Федор прижал к себе мальчонку:
— Верно, пропала буренка. Никак не отыщем. Зато грибов страсть как много! Хоть сорочку снимай. Да вот сынишка уже заморился...
Донцы повернули лошадей и скрылись.
Однажды патрульные прозевали стражников, и участники сходки едва успели разбежаться. Федор не спеша уходил в лесную глушь. Его настиг властный окрик осанистого вахмистра: