Бал, а у нее даже нет платья, только шпага, пистолеты и несколько камзолов, порывшись в саквояже, она все-таки находит смятый шифоновый наряд. Но она могла бы превратить и шпагу в платье. Ее магия ничем не ограничена, кроме темной тени, которая льнет к ней сзади. Эта тень ее сила и ее слабость. Но с ней ничего не поделаешь.

Как все это пугает. И все это представление прошлого развернула передо мной ее память. Но зачем?

– Как вышло так, что ты осталась без семьи?
– чуть придя в себя после увиденного, спросил я.

Она лишь изящно повела обнаженными плечами.

– Знаешь ли, мой отец тоже был изменником.

Аллегра приступила к рассказу о своей жизни. Девушка бежала прочь от восстания, поместья, пожара, но более всего от того, кто всегда стоял перед ней. Стоило лишь взглянуть в зеркало, и она видела его там перед собой. Нужно было лишь посмотреться вперед, и он уже материализовывался из мрака. У распутья дорог она, будто ища защиты, прильнула к кресту, но продолжала рассматривать аристократические черты маски, всегда появлявшейся перед ней из темноты. Сейчас эта маска обрела голос.

– Так кого ты выберешь его или меня?
– спросил он.
– Мой ангелочек, моя прелестная проклятая малышка.

Рука в перчатке погладила Аллегру по щеке, будто на руку статуи надели перчатку, и сквозь бархат щекой она ощущала холодок мрамора. И ладони Аллегры соскользнули с креста. Она сделала свой выбор.

Больше я ничего не мог рассмотреть в ее памяти, будто там зияла огромная мрачная дыра.

– Тебе, по крайней мере, больше повезло с семьей, чем мне, - устало заметил я.
– Родительская любовь...

– Какая там родительская любовь, мы просто заключили сделку, я попытаюсь сдержать гнев демонов, защищавших меня, а от моих брата и сестры отстанут со всеми брачными предложениями, - призналась Аллегра, - они боялись не меня, а тех, кто стоит за моей спиной и угрожает им. Так было с самого моего рождения. И все могло быть иначе, если бы одна няне, не смотря на запрет, не отнесла меня в церковь и не окрестила.

Ее руки, будто до сих пор лежали на каменном кресте на распутье и кровоточили, а демон звал ее. И ей было больно не от средоточия тьмы вокруг нее, а от того, что она не может пойти на желанный зов. Но я проигнорировал видение.

– Нужно сказать ей спасибо, она спасла тебе жизнь.

– Она зря это сделала.

– Почему зря?

Аллегра посмотрела на меня, как на тупого.

– Я не люблю жить в обществе людей, - почти капризно пояснила она.
– Мне лучше было с самого начала быть с другими...

Ее красивые невыразительные глаза уставились в пустоту.

– С другими?
– я подумал об Аманде и Франсуа. Франсуа! На самом деле он прятал под тканью не культю, а жуткую когтистую лапу, чтобы скрыть ее он притворялся, что рука у него отрублена. А я такой простак даже не мог об этом догадаться. Как глупо. Я такой наивный. Аллегра не могла быть в компании с простыми существами. Идеально красивая, она будто собирала вокруг себя цирк. Каждый ее компаньон был отмечен каким-то сверхъестественным изъяном. Как ни странно в эту картину совершенно не вписывался я. Разве только, если учесть мою чрезмерную глупость. Она могла считаться таким же феноменом, как неменяющийся возраст Аманды или культя Франсуа. Но ведь я в отличие от них так и не стал частью ее компании. Я навязался ей сам. Даже готов был стать ее птицеловом. И не важно, что мне нужно было ловить для нее: души или птиц.

А сейчас я готов был принять ее сомнительное предложение снова стать инквизитором, якобы неприкосновенным для стражи короля и людей. Аллегра уверяла меня, что в Рошене сейчас кипят страсти, и нам следует вернуться туда.

Она ловко подстригла мне волосы, чтобы я выглядел несколько иначе, чем меня запомнили. Золотые ножницы в ее руке были смазаны соком какого-то диковинного растения из оранжереи, чтобы волосы не сразу отрасли. Обычно если я сам пробовал подстричь ногти или слишком длинные пряди, они тут же опять удлинялись, но Аллегре удалось сделать мне красивую прическу. Мои волосы вились под прикосновением ее пальцев, и через пару минут, я уже был кудрявым юношей. Мне шло. Короткие пряди едва касались ушей.

Еще она дала мне амулет на черном шнурке, который я должен не снимать, если хочу, чтобы люди видели перед собой другое лицо вместо моего собственного.

– Что ж, поехали наводить порядок в инквизиции Рошена, - нехотя согласился я.

– Зачем же ехать?
– Аллегра усмехнулась.
– Стоит лишь захотеть, и мы можем всего за миг оказаться там.

Она приобняла меня за талию и я ощутил себя, как в объятиях вольного невесомого ветра. А затем был полет.

РОКОВОЕ РЕШЕНИЕ

Я удивился, как быстро Аллегра сменила желтое канареечное платье с пышными валунами на строгие черные и элегантные наряды. Здесь в сочетании с ее статусом они были уместнее. Рядом больше не было птичника, только люди больше похожие на воронов. Их глаза были куда более злобными, чем даже у колдунов, жесты скупыми, но ей они обязаны были оказывать знаки внимания.

В ее честь в здании инквизиции даже была установлена статуя в алькове, чтобы к ней могли обращаться с мольбами. Только ее почему-то называли святой Амарантой.