общего ликования было, действительно, увлекательное.

295

В Берлине я получил венскую телеграмму Тургенева, которая, в отмен

прежних требований явиться в столицу Австрии для свидания с ним, приказывала

не трогаться с места и ждать новых инструкций. Как горячо звал меня Тургенев в

Вену, видно из следующего письма:

«Вена. 7 апреля 1858.

Милый А. Сегодня в 5 час. вечера я приехал сюда, получил ваше письмо в

седьмом и отвечаю в 8. Нечего говорить, как я рад нашему скорому свиданию,—

все это само собою разумеется — приступаю к делу.

Не стану вам повторять моей плачевной истории: вы знаете, что вот уже

скоро полтора года, как бес в меня вселился в виде болезни пузыря и грызет меня

день и ночь. В Италии в течение зимы мне не было облегчения, я не лечился, потому что махнул рукой; однако я теперь хочу попытаться в последний раз, а

именно хочу прибегнуть к совету здешнего врача-специалиста по этой части —

Зигмунда (для этого я приехал в Вену) и по крайней мере месяц лечиться, то есть

дать время этому доктору узнать наконец, что у меня такое, и не ограничиться

советом ехать на воды или чем-нибудь в этом роде. Вы видите, что мне теперь из

Вены выехать невозможно. Я не видал еще Зигмунда — я увижу его завтра и

тотчас напишу вам, что он мне скажет, но я знаю наперед, что он потребует моего

пребывания здесь... Остается вам приехать сюда; разница всего несколько часов, положим даже целые сутки, но я надеюсь, что вы пожертвуете ими для меня. Я

так был бы рад свидеться с вами! Вы видите, что я прикован здесь; мне уже

наскучило попусту советоваться с знаменитостями; я хочу, я должен лечиться —

или уже примириться с мыслию, что жизнь моя отравлена. Батюшка, П. В.!..

Приезжайте! А отсюда ступайте в Лондон — я сам вслед за вами поеду. (Я

должен 15 мая присутствовать в качестве шафера на свадьбе Орлова и в начале

мая на несколько дней буду в Лондоне, куда приедет и Боткин.) Одним словом, я

вас жду здесь. Вы должны приехать. Это невозможно, чтобы вы не приехали; умоляю вас приехать. Остановился я в гостинице Matschakerhoff, Seiles Gasse, №

33. Я жду вас... Боже, что мы переговорим! Завтра от меня еще будет письмо.

Весь ваш Ив. Т.».

Инструкции и явились через два дня в форме письма из Вены от 9 апреля

1858 года, где он описывает свое свидание с доктором Зигмундом и прибавляет, чтобы я тотчас же укладывался и направлялся в Дрезден, так как он сам, после

отсылки своего письма, едет туда и будет ждать меня в Hotel de Saxe. Известие

было очень приятное. На другой же день, через 5—7 часов, я был уже в Дрездене

и в отеле и изумился, встретив цветущего пациента в человеке, чуть не

приговоренном к смерти. Особенно поразительна была у опасно больного его

речь, исполненная юмора, образности и меткости. Я заметил ему это и получил

ответ:

«Вот видите ли! Организмы людей, пораженных хроническим, опасным

недугом, каков мой, кажутся в спокойные минуты свои более крепкими, чем те, которые не испытывали никаких потрясений. Болезнь тут отдыхает, оставляя

296

природе насыщаться и здороветь для того, чтобы на подготовленной почве

разыграться еще с большей силой. Я даже полагаю, что и умру так, что удивлю

всех неожиданностью». Пророчество, однако же, не сбылось. Он умирал долго и

слишком ощутительно для своих друзей и образованной части России и Европы.

Прилагаем венское его письмо. Это, как увидит читатель,— скорбный лист

Тургенева, продиктованный одною из тогдашних ученых знаменитостей.

«Вена. Пятница, 9 апреля 1858.

Любезный А. Сейчас от Зигмунда. Осмотревши меня весьма подробно и

сзади и спереди, он объявил мне, что у меня какая-то железа распухла и левый с...

канал (извините все эти подробности) поражен; что если я не займусь серьезно

этой болезней, худо будет; что я должен в нынешнем же году провести 6 недель в

Карлсбаде и 6 недель в Крейцнахе, а здесь должен остаться еще дней 5, в течение

которых должен каждое утро к нему ездить, и он будет учить меня ставить себе

«bougies». Это, кажется, я на первого доктора наткнулся, который серьезно мною