Узнавъ молящуюся, Ореденеръ вздрогнулъ и чуть не лишился чувствъ.

Она молилась за своего отца; молилась за низвергнутаго властелина, за старца узника и покинутаго всми, и громко прочла псаломъ освобожденія.

Она молилась и за другаго; но Орденеръ не слыхалъ имени того, за кого она молилась, не слыхалъ, такъ какъ она не произнесла этого имени; она прочла только гимнъ Суламиты, супруги, ожидающей супруга и возвращенія возлюбленнаго.

Орденеръ отошелъ отъ двери. Онъ благоговлъ передъ этой двственницей, мысли которой летли къ нему; молитва — таинство великое, и сердце его невольно переполнилось невдомымъ, хотя и мірскимъ восхищеніемъ.

Дверь молельни тихо отворилась и на порог появилась женщина, блая въ окружающей ее темнот. Орденеръ замеръ на мст, страшное волненіе охватило все его существо. Отъ слабости онъ прислонился къ стн, вс члены его дрожали и біеніе его сердца раздавалось въ его ушахъ.

Проходя мимо, молодая двушка услышала шорохъ плаща и тяжелое, прерывистое дыханіе.

— Боже!.. — вскричала она.

Орденеръ кинулся къ ней; одною рукою поддержавъ молодую двушку, онъ другою тщетно пытался удержать ночникъ, который выскользнулъ у нея изъ рукъ и потухъ.

— Это я, — нжно шепнулъ онъ.

— Орденеръ! — вскричала молодая двушка, когда звукъ голоса, которого она не слыхала цлый годъ, коснулся ея слуха.

Луна, выглянувшая изъ-за облаковъ, освтила радостное лицо прекрасной двушки. Робко и застнчиво освободившись изъ рукъ молодаго человка, она сказала:

— Это господинъ Орденеръ?

— Это онъ, графиня Этель…

— Зачемъ вы называете меня графиней?

— Зачмъ вы зовете меня господинъ?

Молодая двушка замолчала и улыбнулась; молодой человкъ замолчалъ и вздохнулъ.

Этель первая прервала молчаніе:

— Какимъ образомъ очутились вы здсь?

— Простите, если мое присутствіе огорчаетъ васъ. Мн необходимо было переговорить съ графом, вашимъ отцомъ.

— И такъ, — сказала Этель взволнованнымъ тономъ: — вы пріхали сюда только для батюшки?

Орденеръ потупилъ голову: этотъ вопросъ показался ему слишкомъ жестокимъ.

— Безъ сомннія, вы уже давно находитесь въ Дронтгейм, - продолжала молодая двушка укоризненнымъ тономъ: — ваше отсутствіе изъ этого замка не казалось для васъ продолжительнымъ.

Орденеръ, уязвленный до глубины души, не отвчалъ ни слова.

— Я одобряю васъ, — продолжала узница голосомъ, дрожавшимъ отъ гнва и печали: — но, добавила она нсколько надменно: — надюсь, что вы не слыхали моихъ молитвъ.

— Графиня, — отвчалъ наконецъ молодой человкъ: — я ихъ слышалъ.

— Ахъ, господинъ Орденеръ, нехорошо подслушивать такимъ образомъ.

— Я васъ не подслушивалъ, благородная графиня, — тихо возразилъ Орденеръ: — я васъ слышалъ.

— Я молилась за отца, продолжала молодая двушка, не спуская съ него пристальнаго взора и какъ бы ожидая отвта на эти простыя слова.

Орденеръ хранилъ молчаніе.

— Я также молилась, — продолжала она, съ безпокойствомъ слдя, какое дйствіе провзводятъ на него ея слова: — я также молилась за человка, носящаго ваше имя, за сына вице-короля, графа Гульденлью. Надо молиться за всхъ, даже за враговъ нашихъ.

Этель покраснла, чувствуя, что сказала ложь; но она была раздражена противъ молодаго человка и думала, что назвала его въ своихъ молитвахъ, тогда какъ назвала его лишь въ своемъ сердц.

— Орденеръ Гульденлью очень несчастливъ, благородная графиня, если вы считаете его въ числ вашихъ враговъ; но въ то же время онъ слишкомъ счастливъ, занимая мсто въ вашихъ молитвахъ.

— О! Нтъ, — сказала Этель, смущенная и испуганная холодностью молодаго человка: — нтъ, я не молилась за него… Я не знаю, что я длала, что я длаю. Я ненавижу сына вице-короля, я его не знаю. Не смотрите на меня такъ сурово: разв я васъ оскорбила? Неужели вы не можете простить бдной узниц, вы, который проводитъ жизнь подл какой-нибудь прекрасной благородной женщины, такой же свободной и счастливой какъ и вы!..

— Я, графиня!.. — вскричалъ Орденеръ.

Этель залилась слезами; молодой человкъ кинулся къ ея ногамъ.

— Разв вы не говорили мн, - продолжала она, улыбаясь сквозь слезы: — что ваше отсутствіе не казалось вамъ продолжительнымъ?

— Кто? Я, графиня?

— Не называйте меня такимъ образомъ, — тихо сказала она: — теперь я ни для кого уже не графиня, и тмъ боле для васъ…

Орденеръ съ живостью поднялся на ноги и не могъ удержаться, чтобы въ страстномъ порыв не прижать къ своей груди молодую двушку.

— О! Моя обожаемая Этель, называй меня твоимъ Орденеромъ!.. — вскричалъ онъ, останавливая свой пламенный взоръ на заплаканныхъ глазахъ Этели: — Скажи, ты любишь меня?..