Появились сваренные раки. Егерь принесъ также и два яйца всмятку. Онъ зналъ привычку доктора, аккуратно, каждый разъ, передъ отправленіемъ на охоту, съдающаго два яйца, и принесъ ихъ.

— Теперь можно и по второй рюмашечк выпить? — умильно взглянулъ Петръ Михайлычъ на доктора.

— Ну, пожалуй, можно и по второй, — согласился докторъ. — На охот дв рюмки я себ еще допускаю выпить. Тутъ усиленное движеніе… происходитъ лишнее сгораніе матеріалу. Наливайте.

— Вотъ и отлично. Очень ужъ я радъ, что наконецъ-то мн интеллигентный партнеръ для выпивки нашелся! А то, врите-ли, вдь съ мужиками и съ Амфилотіемъ пилъ. Со вчерашняго утра я пріхалъ сюда — и охотниковъ ни души.

— Со вчерашняго утра пріхали и все еще на охот не были! — воскликнулъ въ удивленіи докторъ, аккуратно разбивая яйцо и облупливая его сверху.

— Нтъ, былъ… — хотлъ соврать Петръ Михайлычъ, но остановился, посмотрвъ на егеря. — То-есть, на охот я не былъ, но ружье пристрливалъ здсь на огород.

— Даже и утку домашнюю подстрлили у xoзяйки, — сказалъ егерь.

— Ужъ и утку! Не утку, а утенка. Да и не подстрлилъ я его, а просто онъ самъ подвернулся. Ужъ ты наврешь тоже!

— Цыпленку жизнь прикончили, — продолжалъ егерь.

— Цыпленку я нарочно. Нужно-же было мн что-нибудь на ужинъ състь, а зарядъ второй былъ, его нужно было выпустить — вотъ я, чтобы не колоть цыпленка…

— И съ утра здсь, въ сборномъ мст сидите? Ловко! Хорошая охота! — насмшливо проговорилъ докторъ.

— Да вдь скоро-то тоже не соберешься. То одно, то другое… Сначала позавтракалъ, потомъ прилегъ отдохнуть, проснулся — разные подлецы явились: одинъ несетъ раковъ, другой — грибовъ, третій — рыбы… — разсказывалъ Петръ Михайлычъ. — То, да ее… А я люблю не торопясь. Двки пришли, начали псни пть. А тутъ и ужинъ. Удовольствіе… На чистомъ воздух… Вдь вся наша и охота-то изъ-за моціона и чистаго воздуха, а я былъ все-таки на огород! Пьемъ. Рюмка стынетъ! — крикнулъ онъ.

Выпили. Докторъ сълъ два яйца и принялся за раковъ. Петръ Михайлычъ совсмъ уже осовлъ, говорилъ заплетающимся языкомъ и тоже сосалъ раковъ.

— Вы, Богданъ Карлычъ, на куропатокъ? спросилъ онъ доктора.

— Да что попадется…

— Такъ отправимся вмст. Вотъ и Амфилотей съ нами.

— Гмъ… А меня вы не подстрлите? — улыбнулся докторъ.

— Кто? Я-то? Да я, батюшка, такой стрлокъ, что блку дробиной въ глазъ. Вологодскій уроженецъ, да чтобы стрлкомъ не быть!

— Нтъ, Нтъ. Я говорю только про сегодня.

— Я въ своемъ мст, когда молодой былъ, на медвдя хаживалъ и прямо ему подъ лопатку, подлецу, подъ лвую лопатку, въ сердце — и наповалъ. Одно только, что вотъ по выпивной части вы плохой компаньонъ — ну, да наплевать. демъ вмст на куропатокъ, Богданъ Карлычъ! Вотъ Амфилотей укажетъ намъ выводковъ.

— То-есть какъ это демъ?

— А я мужика подрядилъ, чтобъ подвезъ на подвод къ самому мсту. Зачмъ пхтурой мучиться?

— Ну, какая-же это охота! Какой-же это будетъ моціонъ! Нтъ, нтъ. Я одинъ. Гд выводки? — обратился докторъ къ егерю.

— Въ Кувалдинскомъ лсу. Да одному вамъ, ваше благородіе, не отыскать, — далъ отвтъ егерь.

— Вы чего боитесь-то, Карлъ Богданычъ? — спросилъ Петръ Михайлычъ. — Я теперь не только на куропатокъ, а даже на медвдя въ лучшемъ вид готовъ…

— Вижу вижу, что готовы… — опять улыбнулся докторъ.

— Какія пронзительныя нмецкія улыбки! Еще по рюмочк?

— Нтъ, довольно. Домъ бутербродъ — и въ путь. Слушайте… Отпустите со мной егеря. Вдь вы все равно не пойдете теперь на охоту.

— Какъ не пойду? Пойду. Вотъ только мужикъ прідетъ.

— Я здсь, ваше степенство. Пожалуйте… — проговорилъ мужикъ Степанъ, показываясь изъ-за разросшихся кустовъ черной смородины. — Въ одинъ монументъ лошадь вашей милости приготовилъ… Баба говоритъ: «позжай за жердями», а я ей: «нтъ, старуха!» Позвольте за это вашу честь съ здоровьемъ поздравить?

— Пей, чортова игрушка!

Петръ Михайлычъ налилъ водки себ и мужику.

— дете, что-ли? — спросилъ его егерь. — Тогда я вамъ сейчасъ спинжакъ, ружье и всю амуницію принесу.

— Конечно ду. Тащи!

Петръ Михайлычъ попробовалъ встать изъ-за стола, но покачнулся и ухватился за столъ.

— Какой вы теперь охотникъ! Вы лучше спать лягте и ужъ потомъ… — сказалъ докторъ.

— Блкой дробину въ глазъ…

— Вотъ что блкой-то да дробину, такъ это пожалуй…

— Амфилотей! Что-жъ ты сталъ! Тащи амуницію!

— Лучше, Петръ Михайлычъ, прилечь. Вдь говорилъ я вамъ, что съ утра не слдуетъ много съ бутылочкой бесдовать, да къ тому-же еще на старыя дрожжи.

— Молчать! Какъ ты смешь во мн сомнваться! Дробиной въ глазъ!..