— А! Василій Романычъ! Добро пожаловать, сказалъ лавочникъ, почесывая грудь и подъ мышками, и протянулъ Клянчину руку. — Къ самому, то-есть, пылу и къ жару потрафили. А я сейчасъ чай пить сбираюсь. Бабу на ледникъ за вареньемъ услалъ. Присаживайтесь, да хлобыстнемъ по пяточку чапорушекъ. Что скажете хорошенькаго?

— Да вотъ къ вамъ съ визитомъ, улыбнулся Клянчинъ, садясь. — Вы у меня были, а я у васъ еще не былъ. Сосди вдь теперь.

— Ну, вотъ за это благодаримъ покорно. Извините только, что насъ въ такомъ вид застаете. Мы по домашнему. Знали бы да вдали, что гость будетъ, такъ попріодлись бы. Ужъ извините…

— Ну, вотъ… Что за церемоніи!

— Не порядокъ-съ. Гостей встрчаютъ честь честью. Вотъ и жена идетъ растрепанная. Вдь мы, по русскому обычаю отдыхаемъ посл обда, такъ въ хорошей-то одеж какъ будто бы оно и неловко.

Показалась лавочница, толстая пожилая женщина въ линючей ситцевой блуз и босикомъ. Она несла банку варенья и шла переваливаясь съ ноги на ногу.

— Супруга-съ… отрекомендовалъ ее лавочникъ. — Расхлябана она у меня на ноги и вся развинтившись, да что жъ подлаешь — не на дрова же ее рубить, ежели ужъ трехъ сыновей и одну двчонку мн народила.

Лавочница поставила банку варенья на столъ, тоже протянула Клянчину руку и въ вид привтствія проговорила:

— Все въ задъ васъ видла, хоть и по сосдству второй день живемъ. Въ ликъ-то въ первый разъ еще пришлось.

— Наливай чай-то, наливай, да потчуй гостя, вареньица ему положи, сказалъ лавочникъ. — Балованная она у меня, Василій Романычъ, хоть и старуха. Каждый день съ вареньемъ чай пьетъ, да вотъ и меня избаловала.

— Я къ вамъ, Савелій Прокофьичъ, въ то же время и по длу, или лучше сказать, съ просьбой… началъ Клянчинъ. — Вдь вы знаете, что у меня об прислуги ушли.

— Какъ же-съ, какъ же-съ… Мой молодецъ и на желзную дорогу ихъ повезъ. Балованный народъ-съ. Бда нынче съ прислугой. Чуть что не потрафишь, сейчасъ она и въ контру. Вонъ у меня пекарь. Запьянствовалъ и пропилъ сапоги и спинжакъ… Да пропилъ-то въ чужомъ кабак. Сталъ я ему выговаривать. Да ты бы, говорю, коли ужъ у тебя такая надобность пришла, въ своемъ мст, въ нашемъ заведеніи, такъ все-таки хоть хозяину бы твоему польза была… Кажется, ужъ деликатно говорю… Не ругаю за то, что пьянствовалъ человкъ, а ругаю за то, что онъ въ чужомъ мст… Ну, онъ сейчасъ на дыбы… «Пожалуйте, говоритъ, паспортъ». А гд здсь другого пекаря сыщешь? Ну, насилу его утрамбовалъ. Пришлось рубль прибавить. Пекарь-то онъ хорошій и зашибаетъ только временемъ.

— Прислугу, разумется, я себ изъ города привезу, продолжалъ Клянчинъ: — но вдь нельзя же намъ быть вовсе безъ прислуги. Пока эта городская прислуга прідетъ, такъ не можете ли вы намъ указать на кого-нибудь изъ мстныхъ бабъ или двушекъ, которая бы могла помочь моей жен.

— То-есть, въ работницы хотите? Поденно? спросилъ лавочникъ.

— Да, поденно. Но ежели баба будетъ ловкая и окажется годной, то я могу ее и на все лто оставить, въ род какъ бы въ кухаркахъ. Няньку я привезу изъ города, а здшняя баба могла бы остаться кухаркой и, вообще, для черной работы. Кухарить у насъ особенно нечего. Разносоловъ какихъ-нибудь вычурныхъ мы не димъ, а ежели бы что пришлось, то у меня жена мастерица стряпать. Просто работницу хотлъ я васъ просить рекомендовать намъ.

— Понимаю-съ, понимаю-съ, кивнулъ лавочникъ и задумался. — Бабъ-то только у насъ тутъ на деревн такихъ нтъ подходящихъ, прибавилъ онъ. — Которая ежели при муж — та не пойдетъ отъ своего хозяйства. То-есть, ходятъ он, вонъ, къ охотникамъ на облаву поденно, да то особь статья. Вамъ бобыльку нужно или такъ двушку, которыя, къ примру, лишній ротъ въ семь.

— Вотъ, вотъ… Пожалуйста, ужъ порекомендуйте кого-нибудь.

— Вдь у насъ здсь въ подгородномъ мст тоже народъ балованный. Мы, вотъ, коли ежели снокосъ… Покосъ я тутъ въ двухъ мстахъ снимаю. Такъ вотъ, коли ежели снокосъ, то мы дальнихъ бабъ беремъ, изъ другого узда, нарочно за ними посылаемъ. А съ здшними не сообразишь.

— Ну, на время, на два, на три дня порекомендуйте, а тамъ можно ее будетъ замнить работницей изъ другого узда.

— Вотъ, вотъ… Разв вотъ такъ-то…

— Вдь изъ дальнихъ деревень къ вамъ все-таки заходятъ сюда.

— Заходятъ, какъ не заходить. То и дло ходятъ и работы ищутъ. Теперь-то вотъ только нтъ. Позвольте, кого бы вамъ предоставить изъ нашей деревни?

— Да пошли къ Караваевымъ. У нихъ три двки зря глазами хлопаютъ и отцовскій хлбъ дятъ, сказала лавочнику лавочница.

— Дв теперь, а не три. Старшая на кирпичный заводъ въ обрзку ушла.

— А двумъ-то что въ дом длать?

— Да, пожалуй, что къ Караваевымъ послать.

— За Марьей Громихой можно послать. Что она съ ребенкомъ, такъ ребенка-то можетъ съ сестрой оставить.

— Вдова? спросилъ Клянчинъ.

— Нтъ, она не вдова, а двушка, но все-таки при ребенк. А только Марья теперь постирушками на дачниковъ занялась. Нтъ, Марья имъ не сподручна, Марья мстами запиваетъ.

— Да хоть на время. Авось, три-четыре дня у насъ проработавши, и не запьетъ, сказалъ Клянчинъ.