– А я не знаю, – ответил на наш вопрос Михаил. – Сергей уже который раз не приезжает. Мы как раз в офис едем, я аванс хочу выписать, свою выручку с собой везем, можем и вашу закинуть, если вы нам доверяете, конечно, – он хитренько улыбнулся.

Я переглянулась с Ванечкой. Доверять сменщикам особо не доверяли, но деваться было некуда: сумма денег в ларьке – это дополнительный риск, мало ли какая ситуация может произойти за смену. Сменщики поймали такси и уехали. Вечером в ларек заехала Вероника и сказала, что в нашей выручке не хватает десять тысяч. Сумма была невелика, однако мне стало досадно, потому что при недостаче Саша высчитывал из зарплаты недостающую сумму в двойном размере.

– А не могли они стащить у нас десятку? – спросила я Ванечку. – Просто так, на такси?

Спросила я, потому что к этому времени не верила абсолютно никому. В ларьке каждый был сам за себя. Ванечка что-то пробубнил в ответ. Я пожала плечами. Теперь уже не выяснишь, кто виноват.

– Тебе что, Лиана, просто так не живется, да? – услышала я от Миши, когда пришла на следующую смену.

– Не поняла…

– Просто так ты, кажись, жить не хочешь.

– Ты о чем?

Он чуть ли не подпрыгивал на месте от злости. Я с удивлением посмотрела на него, потом на Женю. Женя сосредоточенно подсчитывал деньги. Миша зло хохотнул, потом вдруг придвинулся ко мне поближе.

– А может, это потому, что тебя никто не трахает? А? Может тебя нужно трахнуть, и тогда все проблемы исчезнут?

Я растерялась, оглянулась, все еще не веря, что все это обращено ко мне. Ванечка торопливо пересчитывал пачки сигарет.

– Мужики, вы о чем?

– О чем, о чем… Она еще не помнит! Нет, слушай, если тебе мужик нужен, ты только сажи, я тебе найду, да не одного. Ага. Так нужен?

– Ты ненормальный?

– Я ненормальный? Это ты ненормальная! Кто сказал, что мы червонец из ваших денег сперли? Кто про нас говно гонит? Иван нам все рассказал!

Вот сукин сын… Мне нужно было быть умнее. С волками жить, по-волчьи выть.

– Не-е, бля, ты че, хочешь чтобы мы тебя загрузили? У Женьки вон, чечены знакомые есть, загрузим, как миленькую!

– Что и кому я говорю, это мое личное мнение! – мне оставалось лишь огрызаться.

– А может, пойдем на нудистский пляж? Я тебе там мужика с во-от такой кукурузиной найду!

Я смотрела на Михаила во все глаза. Он делал неприличные жесты, кривлялся. Его трясло от злости. Стоило мне посоветовать ему засунуть эту воображаемую кукуризину сами знаете куда, как он бы, наверное, меня ударил. А может, он играл, они были мастерами подобных розыгрышей. Они сами мало отличались от тех же бандитов, просто случайно оказались по эту, а не по ту сторону прилавка.

Кровь кинулась мне в лицо. Мне не пришло в голову что-то отрицать, оправдываться. Да пошли вы все! Буду я еще унижаться! Я фыркнула, взяла журнал и повернулась к Ванечке.

– Сколько пачек «Бонда»? Тридцать две? Пишу!

Михаил грязно выругался, распахнул дверь и вывалился наружу, закурил у витрины. Когда они ушли из ларька, я повернулась к Ванечке.

– Ну и козел ты, Ваня, сил нет!

– Да откуда я знал… Я же просто так сказал… выпил тут вчера. Я же не знал, Лиана…

Я плюнула и повернулась к окошку. Вот уж пути Господни неисповедимы…

С тех пор на пересмене чувствовалась натянутость, напряженность, которую ни они, ни я не хотели ослаблять. Впрочем, их отношение ко мне несколько улучшилось, даже не то чтобы улучшилось, а просто они перестали открыто проявлять свою неприязнь после того, как в ларек, разыскивая меня, несколько раз заезжал мой двоюродный брат. Уважение Миши и Жени вызвал… «БМВ» брата. Да уж, они жили в совсем другом мире, где были другие ценности, другие мерки.

– Тут к тебе какие-то парни на «БМВ» приезжали, – даже как бы заискивающе сообщил мне Миша.

Я удивленно посмотрела на него.

– Один из них на тебя так похож… Наверное, брат?

– Угу, – уклончиво промычала я в ответ.

Ему явно не терпелось расспросить, кто же это приезжал, и он еле сдержался.

Я очень быстро поняла, что по части сплетен эти мужики переплюнут любых самых болтливых женщин. Кто, когда, с кем, сколько раз, в каких позах, сколько заплатил – они знали все! Они обсуждали это, обсасывали подробности, сладко щурились, представляя щекотливые моменты чужой жизни. У меня это всегда вызывало недоумение.

Меня они не любили, как я поняла, по нескольким причинам: во-первых, я была разведена, а значит, обладала некоей червоточинкой, не видимой с первого взгляда, и они все время старались найти эту червоточинку, этот недостаток, чтобы сложить обо мне свое окончательное мнение. Во-вторых, я была, по их меркам, красивой женщиной, но любовника у меня не было, а это было для них очень подозрительным, ненормальным. Впрочем, особо я себе голову ими не забивала. Пусть что хотят, то и думают.

В-третьих, и этого они мне вообще простить не могли, я отрицательно относилась к выпивке, причем, чем больше пили вокруг, тем меньше пила я, и через несколько месяцев я перестала пить даже сухое вино. Алкоголь и все, связанное с ним, вызывало отвращение.