Я отцепил с пояса рацию.

– Кузьмич, что там следующее по трассе?

– Станция «Корфовская».

– Делаем остановку… Салават, приготовь группу с лопатами. Нужна будет глубо-о-окая яма. Мёрзлую землю долбить придётся долго. Алфёров, твоя группа пилит лес. Ленка, распределить охрану равномерно… Завтрак переноситься на более поздние часы.

Мы устроим похороны. Придадим тело земле. Так надо, так положено. Это единственное, что можно сделать теперь по-человечески.

* * *

Миновали посёлок «Игнатьевка». Это на старой карте он был посёлком, на самом же деле я не разглядел ничего, наблюдая за округой с передней пулемётной турели. Такого места или вовсе не существовало, или его затёрло время. Один лес, куда ни глянь.

Греться на солнышке на дежурстве - то, что надо после душного купе. Процесс реабилитации заметно ускоряется. Неудивительно, что капитанша поддержала эту инициативу с дежурством в светлое время суток.

После захоронения радиационного тела, мы уже проехали несколько мёртвых станций. И если группа сразу не вводила меня в курс дела (как же, солнце, птички поют, зайчики бегают), то теперь я поражался. Повсюду были видны следы пребывания «муравьев», валялось много мёртвых людей. В смысле свежих мёртвых, что было удивительно для территории, на которой человек по идее не показывался десятилетиями. Возможно, среди этих людей были и торговцы-сталкеры. Остановиться бы и посмотреть, но разум подсказывает, что не стоит. Хотелось протянуть без остановки как можно больше.

Пока люди прятались в закрытых анклавах, зондируя окружающий мир слабыми радиосигналами, новая нечеловеческая раса осваивала поверхность. Поселения мутантов чем-то напоминали поселения древних людей. Как успели разведать рейдеры, чёрные «муравьи» селились большими группами-племенами, отделенными друг от друга довольно значительными расстояниями. Как и у древних людей, у чёрных было развито рабовладение, вернее, производство мяса, если конечно, человеческое существо можно было считать «мясным» видом. Белые твари в поле зрения в дневное время суток не попадались.

Скоро «Лучегорск», потом станция «Бурлит-Волочаевский». Но до неё без остановки мы уже не доедем. Столбов с Таем и так превратились в пару терминаторов. Брёвна из листвяка сырые, промёрзшие. Топором не рубятся категорически. Приходиться пилить и пилить и пилить. А печке нужен постоянный ресурс. Не успевают подбрасывать. Сначала хитрили, разбавляя дрова остатками угля, да и тяги раскалённой печи хватало, но когда не смогли больше наскрести и половину лопаты, Варяг стал вращать колёсами заметно неохотнее. На одних дровах далеко не уедешь. Дерево не даёт такой жар, как уголь… или неплохо бы было мазута найти. Но нефтепродукт - это теперь миф.

Тендер-вагон превратился в царство дровосеков. Отсеки с досками, когда-то огораживающие центральный проход от угля, убрали. Один вовсе распилили на дрова, доски второго побросали на пол до лучших времён. День и ночь стук топора, скрежет пил. Пока рабочие не заняты, они посменно заступают на вахту под предводительство официального кочегара и его массивного помощника.

Артём ходит и вздыхает - брёвен, которыми запасались полдня, почти не осталось. Нужно снова идти в лес бродить в опасной близости от муравьёв. А остановка означает холодную печку - то есть нам нужно будет хоть немного угля, мазута или любого топлива, чтобы вновь растопить нормально печь. Иначе придётся помучиться. Не можем же использовать топливо, что припасено только для генератора. Те дефицитные бочки на вес золота в прошлом мире. Без топлива для генератора нам никак не закончить экспедицию.

Ветерок дул в лицо тёплый, но всё же немного прохладно. Это не от ветра, просто мелкая температура даёт о себе знать, морозит. Но залёживаться нельзя - дела ждут. А не можешь делать дело - создай видимость. Солдат спит - служба идёт. Потому и кемарю под солнышком, впитывая тепло бледной кожей, а дежурит по настоящему Богдан на турели через вагон. Но он никому не скажет, что я спал, а я никому не скажу, что дежурить с костылём нельзя.

Варяг замедлил скорость, когда на горизонте появился Лучегорск. Рация обронила, что топить больше нечем. Поезд замер на рельсовых путях при въезде в город.

– Ребят, собираемся на прогулку. Все, кто может. Раненым и машинисту спать. Алиса, с тебя ужин. Тёма, раздай оружие все желающим.

– Хорошо, но я тоже пойду, - заверил завхоз.

– Ещё бы, кто-то же должен добычу на месте пересчитывать, - хмыкнул я.

Через пятнадцать минут все, кто был способен нормально стоять на ногах, не падая вперёд под весом оружия, выстроились перед составом. Двадцать человек из тридцати. Добрыня умер, Андрейка вошёл в группу. Ничего вроде как не изменилось, нас по-прежнему - тридцать.