Хотя Рауль имел право и возможность уехать домой, он решил остаться в Будапеште. Еще в конце июля он отмечал, что операция помощи должна “продолжаться в полную силу” и “было бы ошибочно думать, что роль Швеции в смысле оказания помощи евреям окажется сыгранной до конца, как только закончится акция по репатриации”. Репатриация не состоялась, и, по мнению Вальдемара Лангле, важнейшей причиной решения Валленберга остаться в Будапеште послужило заявление германских властей, что они не допустят отправки в Швецию шведских подзащитных, пока не возобновятся депортации прочих евреев. Мудрость этого решения Рауля подтвердилась в ближайшие несколько недель.

В течение сентября бомбовые удары союзников по Будапешту усилились, и работа миссии осложнилась из-за ежедневного объявления воздушной тревоги и потому, что “из-за бомбежек лишилась крова большая часть дополнительного персонала”. Все же в конце месяца Рауль смог доложить, что его отдел будет окончательно ликвидирован, как только будет рассмотрено 8 тыс. написанных, но еще не обработанных заявлений на получение охранного паспорта. К тому времени венгерское правительство сообщило, что число охранных паспортов должно быть ограничено 4500. Из них 2700 были уже выписаны и выданы.

Посол Швеции в Венгрии Иван Даниэльсон.

Как указывалось ранее, когда 29 августа Пер Ангер вернулся из Стокгольма в Будапешт, его встретили тысячи людей, толпившихся вокруг здания миссии. Толчеи избежать было невозможно, поскольку контора Валленберга на улице Минервы находилась в соседнем здании. Тем не менее административно его отдел пользовался полной самостоятельностью по отношению к собственно миссии. Нога посланника Даниэльсона никогда не ступала на территорию Валленберга, хотя его отдел и здание миссии находились в непосредственной близости. Вероятно, Даниэльсон не хотел этим компрометировать свое положение главы миссии. Он избегал также всякого контакта с ближайшими сотрудниками Валленберга. На практике их сотрудничество выглядело так: после окончания рабочего дня, часто поздно вечером, Валленберг заходил в миссию со стопкой паспортов и просил Даниэльсона их подписать [33] .

Очередь евреев, ожидавших возможности войти в гуманитарный отдел, растягивалась на несколько сотен метров и доходила до самого Дуная.

По свидетельству Ангера, посол подписывал один паспорт за другим “без комментариев”. Это производило большое впечатление на Ангера, ведь Иван Даниэльсон, 1880 года рождения, был дипломатом старой школы и относился критически к тому, как Валленберг ведет дела. Но не потому, что являлся противником акции спасения венгерских евреев. Как явствует из его отчетов в МИД, Даниэльсон был глубоко возмущен репрессиями против евреев и полностью поддерживал политику шведского правительства. Возражения касались формы работы: он боялся, что меры, предпринимаемые Валленбергом и всерьез нарушающие правила дипломатии, приведут к тому, что нацисты, в свою очередь, примут меры против шведской миссии. Возражения касались его “все более легкомысленного приема сотрудников и изготовления охранных документов”, которое, по свидетельству Ларса Берга, происходило “вопреки распоряжениям Даниэльсона” (курсив Берга). Берг и Пер Ангер разделяли опасения Даниэльсона. Их беспокоило, что спасательная акции Валленберга способна принять такие масштабы, что персонал не сможет с ней справиться. Самая резкая критика исходила из уст Маргареты Бауэр: “Похоже, у Валленберга совсем отсутствует рассудительность, мы здесь в миссии в отчаянии, и для нас большая загадка, почему даже посланник не делает ничего для исправления ситуации”.

“Вы почему не носите желтую звезду?” – “Разве господин комиссар никогда не видел шведского гражданина?”

Валленберг, в свою очередь, утверждал, что рабочая нагрузка требует большой организации. Однако он сделал выводы из критики: он снял помещение на улице Тигрис, чтобы уменьшить нагрузку на миссию.

Массовый выпуск охранных документов приводил не только к риску их обесценивания, но и к коррупции. Письмо секретаря Биргит Брюлин Леннарту Ларссону, недавно вернувшемуся из Будапешта в Стокгольм, позволяет увидеть, что представляла из себя миссия в середине сентября:

Хотя Рауль издал строгие инструкции для персонала, занятого еврейскими делами, проблема коррупции не была решена. “Выяснилось, что некоторые люди, не состоящие в штате отдела, в том числе несколько адвокатов, люди нечистоплотные, использовали бедственное положение евреев в своих целях, иногда принимая очень большое вознаграждение за продвижение заявления об охранном паспорте, – писал он в МИД 29 сентября. – Эти лица утверждали, что связаны с некоторыми сотрудниками из персонала. Поэтому в тех случаях, когда это оказалось возможным, на вышеназванных лиц, не находящихся в штате, было заявлено в полицию”.

Нет ничего, что говорило бы о том, что Валленберг сам был вовлечен в эти дела – как раз наоборот. Еще 15 августа в своей докладной записке в МИД он подчеркивал опасность выдачи паспортов “лицам, чья деятельность не имела реального значения для Швеции”, поскольку такие случаи “оказались чрезвычайно неприятными прецедентами”. Один из сотрудников отдела свидетельствовал, с какой особой щепетильностью относился Валленберг к тому, чтобы работа с паспортами велась надлежащим образом. Выдача паспортов происходила с одобрения немцев, и эсэсовцы наносили регулярные визиты на улицу Минерва с целью проконтролировать, что количество выдаваемых паспортов соответствует официальному списку [34] .